Ада Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

В сагах тинги фигурируют от случая к случаю, и цельная картина, подобная той, что вырисовывается из законодательства и грамот более позднего времени, возникает редко. Но тем более ценны такие описания саг, такие сюжеты, связанные с тингом, которые вошли в историческую память потомков. Их немало в сагах, где речь идет о собственно Исландии, они имеются в материалах о Норвегии, поскольку история целого ряда ее королей описана в тех же сагах. Некоторые сведения о тингах в Швеции, об отношениях там бондов и королей в эпоху викингов также содержатся как в исландских сагах, так и в «Житии св. Ансгария», и в сочинении Адама Бременского. Но при всех прочих условиях наиболее полные и многочисленные сведения о тингах дают «родовые саги», и практически ни одна из сколько-нибудь пространных саг этого типа не обходится без описания разбирательств на тингах.

Исландия, как известно, не знала государственности до своего включения в состав Норвегии в середине XIII в., хотя короли Норвегии с первых шагов создания исландского общества оказывали на население острова значительное давление. Значение, роль тингов всех степеней на острове в эпоху саг невозможно переоценить, как невозможно переоценить и обширные, хотя и довольно однообразные, сведения о судебных делах на тингах, которые в сагах содержатся. И это тем более важно, что при неизбежном, разнохарактерном и активном воздействии на Исландию со стороны соседних, уже более или менее развившихся в феодальном отношении стран, прежде всего родственной и тесно связанной с ней Норвегии, консервативность исландского общества позволяет все же представить себе народовластие , которое унаследовано там от патриархальных, догосударственных образований . Дополнения, вносимые в эту картину материалы по истории соседних государств, делают ее еще более убедительной, а само явление судебного тинга – широко представленным в традиционном мире Северной Европы.

Следующий далее материал этой части посвящен именно роли тинга как судебного органа , что составляло его повседневность . Каждая из главных правовых областей – лагсаг, лёгов, округов, фюльков – имела свои судебные полномочия, причем решения принимались по серьезным как уголовным, так и гражданским искам. Еще и в XII–XIII вв. правовая деятельность лагсаг была вполне обычной и там решались достаточно крупные дела.

Самой низшей территориально-судебной организацией в Норвегии был тинг местных правомочных жителей. В Трёндалёге, например, было 8 таких тингов. Административные округа- сюслы , которыми впоследствии управляли назначенные должностные лица – сюсламаны , своих тингов не имели. В шведских ландах помимо «третей» (например, в Вэренде, впоследствии вошедшем в Смоланд, было 12 «третей») существовало, как уже говорилось выше, характерное сотенное деление – на херады и хундари, у которых были свои тинги. Но собирались и общинные , местные тинги, где решались сугубо внутренние дела [1634]. Так же было и в Дании.

В Исландии роль тинга общины играло собрание годорда во главе с годи, которое, видимо, трансформировалось из родового в соседское; иногда в такой годорд входило несколько общин и хуторов. В Восточной четверти, например, было 9 годордов. Институт годорда в Исландии действовал с 930 г., причем в XI–XII вв. отмечается вряд ли возможная ранее практика передачи или продажи годорда другому лицу (см. выше). Вначале годордов было 39, затем 43. В связи с коррумпированностью местных судов, возглавляемых обычно знатными годи, реформой начала XI в. был, как уже говорилось, образован высший законодательный совет Исландии – лагретта, который состоял из всех годи страны . Именно лагретта выбирала теперь всеисландского старейшину – лагмана , буквально «человека права (закона)», правоохранителя и «законоговорителя», который хранил устное право, в случае необходимости возвещал его установление на альтинге и там же утверждал новые обычаи. На своем посту он должен был находиться в течение трех лет, но иногда правил и много сроков подряд [1635]. Например, глава всеисландского альтинга Снорри сын Хунбоги был лагманом пять сроков подряд (1156–1170) [1636].

Альтинг обычно собирался летом и продолжался, как говорилось выше, в течение двух недель. Весенние и осенние тинги – главные тинги четвертей – собирались весной (в мае) и осенью, через 14 дней после альтинга [1637]. Главный тинг собирался у Мыса Тингов [1638], к этому месту примыкали Синие Леса [1639].

Мыс Тингов – название, довольно характерное для мест, избираемых для проведения и традиционных местных тингов, например тинга на Мысе Тора, у западного побережья («Сага о Гуннлауге Змеином Языке», гл. V). Этот тинг был учрежден одним из первопоселенцев Торольвом Бородачом, сыном Торстейна Трескожора. Одним из его потомков был известный Сенорри Годи (см. «Сагу о людях с Песчаного Берега» и «Сагу о Гисли») [1640]. Главным местом альтинга был Холм Тинга, или Скала Закона, служившая как бы трибуной тинга, на которую следовало подниматься выступавшим [1641]. Это место идентифицировано археологами: небольшая долина на мысе, ограниченная с одной стороны морем, а с других – скалами и лесом. Холм Тинга представлял собой группу камней, непосредственно примыкавших к скалам, и выступавшие, поднимаясь на эти камни, становились, как полагают некоторые археологи, лицом к скалам, так что их речи отражались громким эхом.

Отношение к месту проведения тингов, как и к тингу вообще, было серьезным. Люди приезжали туда загодя, ставили вокруг палатки или использовали земляные домики без крыш, которые служили им годами; в нужное время надо было только закрыть крышу и стены коврами или драпировочными тканями. Со временем, когда социальные различия между простыми бондами и знатью углубились, хёвдинги и вообще знатные господа подчас позволяли себе не соблюдать правила размещения своих палаток. Так, Снорри, один из героев «Саги об исландцах», готовясь к тяжбе на тинге, поставил свою палатку выше Скалы Закона [1642].

Без оружия на тинг обычно не выезжали [1643]. Но Поле Тинга было «местом мира», там действовал «закон мира»: на тинг полагалось являться без оружия или с так называемой «завязкой на ножнах» – символом бездействующего оружия, которое во время тинга обнажать не полагалось; копья ставили у стен палатки [1644]. Впрочем, это правило нередко нарушалось, возникали всякие схватки и стычки, начиная с того, что приехавшие раньше, угрожая оружием, не пускали на тинг представителей противной стороны. Судебные и прочие дела на тинге вообще привлекали множество народа [1645], который вел себя по-разному. Поле Тинга не раз осквернялось возникшей там стычкой, пролитой кровью. Тогда его переносили на другое место, поблизости. «Осквернение» места тинга сурово наказывалось: так, виновный в преднамеренном убийстве на Поле Тинга объявлялся «вне закона» [1646].