Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых

Выстрелы с улицы были неожиданностью — как-то резко и вдруг неспешную утреннюю суету разорвали пулеметные и автоматные очереди. Мы с охраной похватали автоматы и кинулись вниз. Стекла вестибюля внизу были наполовину выбиты, пол засыпан осколками, у стен залегли люди, на площади скособочились обрушенные палатки, лежали несколько убитых женщин, казаки и наши бойцы, пригнувшись, потащили к подъездам раненых, оставлявших за собой кровавые пятна.

Прихрамывая, подошел Макариков, охранявший мэрию:

— Мы где-то около семи часов спустились все вниз, когда БТРы выскочили. Один вначале баррикаду сволок, потом еще два били по зданию из башенных пулеметов, вылетели на площадь, и на ходу какие-то пидорасы с брони из автоматов в упор лупили по палаткам и по бабам, что выскакивали. Как они проскочили, мы от мэрии к подъезду рванули, но по нас уже из-за домов и со стадиона стреляли. Мне камнем выбитым по носу заехало. Мужики вроде все успели проскочить.

Раненых относили в импровизированный лазарет, перенесли в вестибюль часть убитых людей, когда из парка, со стадиона и со стороны мэрии вновь была открыта стрельба по людям на площади и укрывшимся за полувыбитыми стеклами. Все бросились наверх, сбив милиционера охраны, вздумавшего защищать депутатский покой.

Я оставил наших вооруженных ребят на лестничной клетке второго этажа, приказав стрелять в атакующих, и побежал через этаж к соседнему подъезду, куда должна была отойти другая группа бойцов. Часть их была уже там и заваливала лестницу вытащенными из кабинетов столами и шкафами. Ребята сказали, что небольшая группа наших пошла по подземному переходу.

В это время огонь по Белому дому открыли уже ураганный. Очереди выбивали стекла, пробивали двери и тонкие внутренние перегородки. Внешние коридоры были засыпаны щепками, гипсовой пылью. Защитники, используя сложную конфигурацию здания, укрывались во внутренних переходах и на лестничных площадках.

Руководство ВС еще ночью переместилось на четвертый этаж, где в соседних угловых кабинетах расположились Руцкой, Хасбулатов и все руководство ВС. Видимо, у атакующих был старый план размещения руководства и огонь БТР велся по тем этажам. Баркашов сидел на стуле в коридоре, рядом стояли и сидели на полу бойцы охраны.

Из криков прибегающих посыльных, вносящих дополнительную суету в царящую неразбериху, удалось понять, что солдаты-десантники проникли под прикрытием огня в здание через окна и захватили первый и частично второй этаж со стороны площади. Мы с Колей Кремлевым побежали к нашим постам и перевели их на лестничные площадки третьего этажа, на который ушли и другие защитники, заваливающие входы и коридоры мебелью, сорванными дверями, скатанными ковровыми дорожками, перегораживающие проходы сваленными под углом сейфами. Для связи и перемещений использовались темные внутренние переходы, где за завалами залегли вооруженные люди. Приходилось идти, отвечая на окрики и щелкая перед собой зажигалкой, чтобы осветить себя и дорогу короткими вспышками света. РНЕ прочно обосновалось на лестничных клетках основных подъездов на уровне третьего и четвертого этажей, вперед выдвинули людей с оружием, остальные сидели и лежали на полу коридоров.

Один из парней, Андрей Галкин, прошелся по пустым кабинетам, выбивая двери, и принес завтрак — несколько конфет и пачку печенья.

Я задержался у бойцов Валерия Поварова. Наступление десанта захлебнулось за дверью со второго этажа после нескольких очередей с нашей стороны. Теперь ребята держали переход под прицелом и лениво переругивались с десантом. Из бокового коридора проглядывалось здание мэрии, за которым наблюдал, стоя на колене и осторожно выглядывая в безстекольное окно, вернувшийся с Балкан Владиславлев в черной форме подпоручника сербской армии. Вдруг он обернулся:

— Ну, точно! Или снайпер их, или наблюдатель! Я его опять там же засек. Дим, давай пугнем с двух стволов!

К нему по полу перекатился Д. Марченко, присел за соседнее окно. Ребята переговорили и сделали несколько коротких очередей в сторону мэрии, я увидел, как осыпалось несколько окон.

В коридоре раздался хохот — в кругу бойцов сидел на полу коммерс Валя и пинал воздух ногами, что-то оживленно рассказывая. Я не стал прерывать развлечение и через внутренние переходы пошел вниз, к лестнице на набережную; со слов посыльного, там обнаружилась еще одна группа наших бойцов. Это были ростовчане Денисова, ночью охранявшие этажи руководства ВС, которых Макашов расставил на постах обороны со стороны набережной. У ребят было тихо, стреляли мало, досталось им на этажах, но все были целы. Один из ростовчан, кажется, В. Комаров, показал мне кусок подвески от люстры, которую разнесло пулеметной очередью у него над головой: «Храню теперь, как сувенир об обороне». Со стороны реки раздался лязг, шум моторов. Мы поднялись выше и выглянули в окно.

На другой стороне Москвы-реки, выбрасывая сизый дымок, неспешно выстраивались в ряд несколько танков, у которых деловито суетились, помахивая руками, фигурки в шлемах. Танки замерли, выровнявшись, фигурки исчезли. Вдруг один из танков чуть присел, выбросив клуб дыма, раскат выстрела распорол воздух, и громадина Белого дома содрогнулась от разрыва где-то вверху. Затем еще выстрел, еще… Танки били по очереди и казалось, что здание подпрыгивает. Мы попадали на пол, потом поняли, что танкисты бьют значительно выше. Денисов подтолкнул меня:

— Пойдем, хохму покажу. Такое редко увидишь.

Мы пришли к двери в зал заседаний. В полумраке у нескольких горящих свечей и фонариков в одном углу зала сбились притихшие депутаты. Стол президиума с горящей свечой был пуст. Из боковой двери на сцену выкатился толстенький бодрячок в черном плаще и голосом ярмарочного зазывалы прокричал:

— Товарищи, не волнуйтесь, повода для паники нет! Президент Руцкой уже вызвал вертолеты, танки сейчас подобьют, этот провокационный обстрел прекратится! Трудящиеся Москвы уже идут к нам на помощь, народ не оставит своих депутатов!

И исчез в боковой двери. Кто-то одиноко захлопал ладошками, женский голос сиротливо крикнул «ура!», потом несколько голосов затянули «Варяга», остальные нестройно и как-то жалобно подхватили.

Сашка вполголоса ржал:

— Не, ну, посмотри — вот уроды! Там трупы штабелями, здание как решето, а они демонстрацию ждут, чтоб на балконе поплясать с речью. Мы сюда поржать ходим — на улице стрельба, а они резолюции с осуждением принимают, голосуют.

Мы ушли в центральный вестибюль. Там, в окружении наших ребят и офицеров Макашова, стоял наш пятнадцатилетний боец Данила и показывал матерчатую сумку. Оказалось, что Данила шнырял по верхним этажам в поисках еды и попал под обстрел танковых пушек. Разрывом его швырнуло по коридору, осколок снаряда пробил сумку и лежащую в ней буханку бородинского хлеба. Данила рассказывал, что вниз он бежал через обстреливаемые этажи, где лежит много убитых — большинство безоружных людей поднялось на верхние этажи, более безопасные при автоматном и пулеметном обстреле.