А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

Кому же верить?

Чтобы понять это, необходимо учесть — в письме С.Н. Никифорову А.И. Солженицын кривил душой, будто бы только от него узнал, что Л.З. Копелев называл его своим соучастником по разоблачению «дипломата Иванова». Чтобы убедиться в этом, откройте часть воспоминаний А.И. Солженицына «Зёрнышко», которая появилась на свет в 1987 г., т. е. за шесть лет до письма С.Н. Никифорову [886] Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов // Новый мир. 2001. № 4. С. 80–141. , и вы узнаете, что А.И. Солженицын и Л.З. Копелев поссорились в 1983–1985 гг. как раз из-за того, что последний предал огласке данный эпизод [887] Там же. С. 97–98. .

Воспоминания Л.З. Копелева о его пребывании в шарашке были опубликованы в 1981 г. [888] Копелев Л.З. Утоли мои печали. Анн-Арбор, 1981. Своими воспоминаниями на этот счёт Л.З. Копелев поделился и с одним из первых биографов А.И. Солженицына Майклом Скэммелом, книга которого была издана в 1984 г. и сразу же стала известна А.И. Солженицыну [889] Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов // Новый мир. 2001. № 4. С. 80–141. . Комментируя книгу М. Скэммела, А.И. Солженицын писал в «Зёрнышке», обращаясь к Л.З. Копелеву как источнику своего биографа: «Так — зачем же так, Лёва?? Зачем ты для Скэммела это выдумал? Ведь в твоих печатных воспоминаниях — ничего подобного нет » [890] Там же. С. 97–98. .

Уже одного этого достаточно, чтобы поставить искренность А.И. Солженицына под сомнение.

Однако в нашем распоряжении имеется ещё один факт, позволяющий поставить в этом вопросе точку. Дело в том, что в романе А.И. Солженицына не просто упоминается советский разведчик, который должен был получить сведения об американской атомной бомбе, но и названы его имя и фамилия — Георгий Коваль [891] Солженицын А.И. Малое собрание сочинений. Т. 1. В круге первом. С. 12–13. . Поскольку они фигурировали в романе, то почти все воспринимали их как вымышленные. Однако, когда в 1981 г. Л.З. Копелев опубликовал воспоминания и в них тоже воспроизвел эту же фамилию (правда, без указания имени) [892] Копелев Л.З. Утоли мои печали. С. 112–113,116. , подчеркнув её подлинность [893] Там же. С. 114. , его свидетельство о причастности А.И. Солженицына к разоблачению предателя сразу же приобрело весомость.

З. Копелев писал, что «в первый день» после сделанного ему предложения рассказал «обо всём Солженицыну» только с одной целью, чтобы привлечь его к сотрудничеству [894] Там же. С. 114. . И если при этом он, по свидетельству Александра Исаевича, не назвал ему «фамилию Иванова» [895] Никифоров С.Н. Каким он был, таким он и остался // Наш современник. 2000. № 11. С. 218. , ещё менее вероятно, чтобы он назвал ему фамилию «Коваля».

Для того чтобы понять это, необходимо учесть, как стало известно сравнительно недавно, Георгий Абрамович Коваль был агентом Главного разведывательного управления и с 1940 по 1948 г. жил в США [896] Латынина А.Н. «Истинное происшествие» и «расхожий советский сюжет» Два варианта “Круга”: взгляд из сегодня» // Новый мир. 2006. № 6. С. 168–176. . По этой причине под своей настоящей фамилией он был известен в «центре» буквально нескольким лицам, все остальные в ГРУ, знавшие о его существовании, в лучшем случае могли знать его только под агентурной кличкой «Дельмар» [897] Лота В. Его звали «Дельмар» // Красная звезда. 2007. 25 июля. , а уж о предстоявшей операции, связанной с передачей разведданных об американской атомной бомбе, даже в ГРУ вообще должны были знать единицы.

Очевидно, что в таких условиях, получив предложение об участии в разоблачении предателя, Л.3. Копелев не только дал подписку о неразглашении, но и был предупреждён, что в случае её нарушения его будут судить не по 121 ст. УК РСФСР, предусматривавшей наказание за разглашение государственной тайны до трёх лет, а по ст.58-1, за измену Родине. Поэтому самое большее, что он мог сделать, да и то согласовав этот шаг с оперуполномоченным на шарашке, это изложить А.И. Солженицыну только суть дела (без всяких имен).

Это значит, что имя и фамилию советского разведчика (Георгий Коваль) А.И. Солженицын мог узнать только в том случае, если принимал участие в разоблачении предателя. А к участию в этом разоблачении должны были привлечь в первую очередь своих людей, т. е. тех, кто сотрудничал с органами государственной безопасности и кто в этом отношении пользовался полным доверием.

14 мая 1950 г. А.И. Солженицын писал жене: «Я живу по-прежнему, здоров, бодр, изменений в жизни пока никаких» [898] Решетовская Н.А. Хронограф // Архив Н.А. Решетовской. , а 19-го его перевели в Бутырскую тюрьму и затем снова отправили в лагерь, причём на этот раз не в исправительно-трудовой, а в особый [899] Решетовская Н.А. В круге втором. С. 118. . В Бутырской тюрьме он пробыл более месяца. В день отправки в лагерь, вспоминал он, «на Казанском вокзале услышали о начале корейской войны» [900] Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 7. С. 29. , которая началась рано утром в воскресенье 25 июня 1950 г. [901] Попов И.М., Лавренев С.Я., Богданов В.Н. Корея в огне войны. М., 2005. С. 76.

Что же произошло?

Н.А. Решетовская, явно со слов мужа, писала, что в «шарашке» Александр Исаевич стал всё больше заниматься своими делами в ущерб государственным. Это было замечено, и его отправили в лагерь: «Монотонная работа, — утверждала она, — которую Саня должен был выполнять год за годом, — становилась постылой, забрасывалась. Он всё больше внимания уделял своим делам… А какому начальству нужен такой зэк? В результате… муж убыл на восток» [902] Решетовская Н.А. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 26. . Во-первых, выполняемая в «шарашке» работа была не «монотонной», а творческой, а во-вторых, можно подумать, что работа в лагере была интереснее и приятнее.

Сам А. Солженицын предложил три версии своего расставания с «шарашкой», что уже само по себе показательно.

Одна из них нашла отражение в «Архипелаге»: «Я вдруг потерял вкус держаться за эти блага. Я уже нащупывал новый смысл тюремной жизни… Дороже тамошнего сливочного масла и сахара мне стало — распрямиться», и я «казённую работу нагло перестал тянуть» [903] Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 7. С. 28. . Оказывается, в лагерях не нужно было «тянуть» «казенную работу» и можно было «распрямиться». Правда, это видел и понимал только А.И. Солженицын. Остальные заключённые, которым был доступен только старый «смысл тюремной жизни», называли лагеря «каторгой», а «шарашки» — «райскими островами». Непонятно лишь, зачем открывший «новый смысл тюремной жизни» Александр Исаевич написал свой «Архипелаг»?