А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

По другой версии, которая нашла отражение в воспоминаниях Л.З. Копелева (см. также роман «В круге первом»), в 1950 г. А.И. Солженицыну было предложено перейти из акустической лаборатории в математическую группу, он отказался и за это вообще был удалён из шарашки [904] Копелев Л.З. Утоли мои печали. С. 136. . Это объяснение тоже вызывает сомнения. Во-первых, вряд ли А.И. Солженицын, который был и математиком, и библиотекарем, и переводчиком, стал бы рисковать своим положением по такому поводу, а во-вторых, не следует забывать, что почти одновременно с ним из шарашки были удалены ещё несколько человек, в частности, Перец Герценберг и Дмитрий Панин [905] Панин Д.М. Лубянка-Экибастуз. Лагерные записки. М., 1991. С. 268, 280. .

Уже в эмиграции А.И. Солженицын предложил третью версию: «Я в артикуляционной группе лепил безжалостные приговоры престижным секретным телефонным системам и за то загремел в лагеря» [906] Солженицын А.И. Угодило зёрнышко между двух жерновов // Новый мир. 2001. № 4. С. 100. . Эта версия представляется более правдоподобной. Однако она тоже вызывает сомнения, так как оставляет без объяснения, каким образом в одной связке с Александром Исаевичем оказались П. Герценберг и Д. Панин?

Видимо, сознавая несерьёзность этих объяснений, Н.Д. Виткевич выдвинул ещё одну версию. По его утверждению, подобная перетасовка в шарашках была обычным явлением и вызывалась необходимостью сохранения секретной информации, к которой были допущены заключённые, для чего их за три года до освобождения отстраняли от секретов и переводили на общие работы или отправляли в ссылку [907] Шпачков В. Уже в четвёртом классе Солженицын начал писать полное собрание своих сочинений // Комсомольская правда. 1992. 31 октября. . Почему же тогда некоторые заключённые (например, Л.З. Копелев) из шарашки сразу же выходили на волю? [908] Копелев Л.З. Утоли мои печали. С. 325–326.

Обилие версий свидетельствует о стремлении Александра Исаевича и его товарищей скрыть реальную причину его отправки в лагерь.

В конце концов А.И. Солженицын позволил своему биографу Л.И. Сараскиной остановиться на первой версии, которая и нашла отражение в её книге. В качестве иллюстрации к этому Л.И. Сараскина приводит в своей книге письмо А.И. Солженицына Н.А. Решетовской от 26 июня 1950 г., в котором он информировал жену о некоторых обстоятельствах своего отъезда из Марфино. К 2008 г., когда вышла книга Л.И. Сараскиной, упоминаемое письмо уже было введено в оборот Н.А. Решетовской. Поэтому есть возможность проверить искренность биографа А.И. Солженицына.

Сравните:

Сараскина

«Обстоятельства шаг за шагом ускоряли отъезд и сделали его неизбежным… Я принял известие о своём отъезде совершенно равнодушно, а во все последующие дни испытывал скорее облегчение, чем сожаление» (С.350).

Решетовская

«Если ты получила только моё письмо от 15 мая, то ты долгое время находилась, а может быть находишься и сейчас в приятном заблуждении, что я — на старом месте, на самом деле через 4 дня после него — 19 мая, я совершенно неожиданно для себя уехал оттуда, правда, не думал, что это будет так скоро, очень хотелось прожить там ещё до следующего лета, но обстоятельства шаг за шагом ускоряли отъезд и сделали его неизбежным. Уехал я вполне по-хорошему, так что ты не беспокойся» (С. 118)

Перед нами явная фальсификация со стороны Л.И. Сараскиной.

Что явствует из письма А.И. Солженицына: а) в 1950 г. в шарашке возникли какие-то обстоятельства, которые сделали неизбежным его отъезд оттуда; б) если первоначально события развивались медленно, затем между 15 (четверг) и 19 мая (понедельник) произошло что-то чрезвычайное и привело к тому, что автор письма немедленно был взят на этап; в) сам А.И. Солженицын покидать шарашку не желал и до середины мая надеялся провести в ней ещё хотя бы год; г) неожиданное событие, резко изменившее его жизнь, не было связано с изменением отношения к нему со стороны начальства шарашки («уехал я вполне по-хорошему»).

В письме Н.А. Решетовской 3 июля он писал более определённо: «Я до 19 мая не хотел уезжать» [909] Решетовская Н.А. В круге втором. С. 121. .

Почему Л.И. Сараскина сфальсифицировала это письмо? Потому что оно ломает всю нарисованную ею под диктовку А.И. Солженицына картину, объясняющую причину отъезда.

О том, что А.И. Солженицын был доволен своей жизнью в шарашке, свидетельствует и другая часть его письма от 26 июня 1950 г., тоже опущенная Л.И. Сараскиной, где он писал: « Очень доволен последними минувшими двумя годами » [910] Там же. С. 119. .

Излагая содержание письма 26 июня, Н.А. Решетовская писала: «Если условия окажутся тяжёлыми, Саня мыслит попробовать написать заявление в Рыбинск, где он работал в 46–47 гг. и откуда его с такой неохотой отпускали. Он надеется, что его туда возьмут с удовольствием» [911] Там же. С. 118. .

Но потом Александр Исаевич, видимо, передумал и написал в Рыбинск с этапа: «В Рыбинск Саня все-таки отослал заявление насчёт работы, чувствуется его с трудом скрываемой душевное смятение перед неизвестностью и предстоящими трудностями» [912] Там же. С. 121. .

23 августа 1950 г.: «Не решил ещё твёрдо и сам, буду ли писать заявление в старое (46–47) место работы. То, которое я написал из Куйбышева, не могло возыметь действия, поскольку я находился в пути следования, Может быть, напишу через месяцок. Может быть, это приведёт к успеху» [913] Там же. С. 127. .

1 декабря 1950 г.: «Так и просился, как намеревался в старое место работы. Да и возьмут ли меня туда, особенно когда осталось так немного? Если в судьбе моей за год не произойдет изменений к лучшему, с конца весны или с лета начну хлопотать» [914] Там же. С. 143. .

И ещё через несколько месяцев. 17 марта 1951 г.: «До июня ничего предпринимать не буду, в июне напишу заявление в то место работы, где был в 46–47 гг. — может быть возьмут? Но шансов, конечно, очень мало, ещё меньше, чем было их в 46 г., когда я и не подозревал об их существовании» [915] Солженицын — Решетовской. 17 марта 1951 //Там же. С. 148. Когда А.И. в 1950 г. писал в Рыбинск, там авиационной шарашки уже не было. '.

Вот и желание опуститься на самое дно.

Всё это свидетельствует о том, что сочинённая А.И. Солженицыным легенда не имеет под собой никакого основания. А поэтому вопрос и причинах его отправки в Экибастуз остается открытым.

Что же пытался скрыть А.И. Солженицын?

Когда мы говорим о переводе А.И. Солженицына из шарашки сначала в Бутырскую тюрьму, а потом в особый лагерь, необходимо иметь в виду, что для этого нужно было соблюсти определённые формальные процедуры. Во-первых, для этого нужно было решение 4-го спецотдела, который ведал шарашками и который в 1947 г. направило А.И. Солженицына в Марфино; во-вторых, для перевода его из шарашки в тюрьму требовалось согласовать этот вопрос с тюремным управлением и получить оттуда соответствующее распоряжение; в-третьих, необходимо было решение Главного управления лагерей, в распоряжение которого после шарашки должен снова поступить А.И. Солженицын и которое должно было установить новое место отбывание остающегося срока.