Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

У византийцев с западными державами было много контактов, подчас весьма прохладных, и, по-видимому, подобно мусульманам, они всех западноевропейцев называли «франками» (φραγγοι). Особенно наглядной в этом отношении можно считать стычку, произошедшую в середине XI века в разгар конфликта между константинопольским патриархом Михаилом Керулларием и папством {307} 307 Humbert of Silva Candida, Adversus Graecorum calumnias, PL 143, cols. 929–74, at cols. 929, 934; Anton Michel, Humbert und Kerullarios (2 vols., Paderbom, 1924–30). . Керулларий составил письменное обращение ко всему западному духовенству, которое было переведено на латынь. В переводе стояло обращение: «Всем главам священников и священникам франков». Ясно, что в греческом оригинале было φραγγοι. Вспыльчивый кардинал Гумберт из прихода Сильвы Кандиды ответил в оскорбленном тоне: «Вы говорите, что обращаетесь ко всем священникам франков… но не одни только римляне и священнослужители франков, но и вся латинская церковь… желает вам возразить». Похоже, Гумберт усмотрел в словах «священнослужители франков» попытку сузить круг адресатов этническими рамками, чего, конечно, не было в оригинале. Здесь следует выделить не противопоставление «священнослужителей франков» и «всей… церкви», а скорее ту мысль кардинала, что термин «франк» уже, чем «латинянин», а не эквивалентен ему. Его послание относится к периоду, когда на Востоке эти понятия уже стали синонимами, а на Западе — еще нет.

Судя по всему, именно у представителей остальной части Европы западноевропейцы, составлявшие огромное многоязыкое войско первого крестового похода, подхватили в отношении себя термин «франки», ибо там он уже употреблялся в этом обобщенном значении. В XI веке византийские авторы часто пользовались словом «франк» для обозначения нормандских наемников {308} 308 Michael Attaleiates, Historia, ed. Bekker, index, s.v. 'Franci'; George Cedrenus, Historiarum compendium, ed. Immanuel Bekker (2 vols.. Corpus scriptorum historiae Byzantinae 34–5, Bonn, 1838–9), 2, pp. 545, 617. , и вполне естественным было отнести этот термин и на счет западных рыцарей, в том числе нормандцев, которые в 1096 году прибыли к стенам Константинополя. Мусульмане употребляли этот термин столь часто, что когда в 1110 году в Святую землю прибыл Сигурд I Норвежский, то в текстах он стал фигурировать не иначе как «франкский король» {309} 309 Gabrieli, Arab Historians, p. 27 (Ibn al-Qalanisi). . Крестоносцы отдавали себе отчет в том, что это слово относится к ним в обобщенном плане. «Варвары привыкли всех людей с Запада называть франками», — писал Эккехард Аурский {310} 310 Ekkehard of Aura, Hierosolymita 16.2, RHC, Occ. 5, pp. 1–40, at p. 25; Raymond of Aguilers: Liber (Historia Francorum qui ceperunt Iherusalem) 6, ed. John H. Hill and Laurita L Hill (Paris, 1969), p. 52. . А капеллан Раймонд Агилерский, отвечавший за хозяйственную часть у Раймонда Тулузского в первом крестовом походе, проводил четкую грань между тем, как этот термин употребляли сами крестоносцы — в смысле «люди с севера Франции», — и более общим значением, которое вкладывали в него «враги». Значительно позже, в XIII веке, преобладать стало уже именно такое значение этого слова: «Всякий, кто живет за морем, называет всех христиан словом “франк”», — писал в своем труде о монголах доминиканский монах Симон из Сен-Кантена {311} 311 Simon of Saint Quentin, Historia Tartarorum, ed. Jean Richard (Paris, 1965), p. 52. . Именно в таком «широком смысле» стали употреблять этот термин в отношении самих себя и крестоносцы первого похода.

Будучи экспедицией, в которой объединились многие непохожие этнические и языковые группы, оторванные от родных мест, крестовый поход неизбежно рождал и новое самоопределение. Крестоносцы несомненно были «пилигримами», но также и «пилигримами-франками». Участники первого крестового похода приравнивали «наших франков» к «Христовым рыцарям-паломникам» {312} 312 Gesta Francorum 10.30, ed. and tr. Rosalind Hill (London, 1962), p. 73. , а свои победы воспринимали как способствующие «славе римской церкви и франкского народа» и радовались тому, как Иисус Христос принес победу «паломникам франкской церкви» {313} 313 Raymond of Aguilers, Liber 10, ed. Hill and Hill, pp. 79, 83. . Когда Балдуин I был в 1100 году коронован в Иерусалиме, он назвал себя «первым королем франков» {314} 314 William of Tyre, Chronicle 11.12, ed. Huygens, 1, p. 513. . Этот титул символизировал стремление к преодолению междоусобных и этнических противоречий и на долгие годы сохранил свое значение объединительного лозунга всех западных христиан. Утомившись от распрей и злословия третьего крестового похода, менестрель Амбруаз с ностальгией оглядывался на солидарность столетней давности:

«Когда в другой войне была захвачена Сирия и осаждена Антиохия, в великих войнах и битвах против турок и неверных, многие из которых были истреблены, не было ни заговоров, ни ссор по пустякам, никто не спрашивал, кто нормандец, а кто — француз, кто родом из Пуату, а кто из Бретани, кто из Мэна, а кто из Бургундии, кто фламандец, а кто — англичанин… Всех называли “франками”, какой бы масти — каурой, рыжей, гнедой или белой — они ни были» {315} 315 Ambroise, L'estoire de la guerre sainte, lines 8494–505, 8509–10, ed. Gaston Paris (Paris, 1897), cols. 227–8. .

Однако для крестоносцев новое обобщающее обозначение имело не только положительное значение, ведь это был удобный ярлык для обозначения всего мигрирующего населения, распространявшегося из центральных областей Западной Европы к ее окраинам, причем в любом направлении. Конечно, понятие «франки» в первую очередь относилось к ним тогда, когда они оказывались на чужбине. В родных для них районах Западной Европы этот термин имел более узкое значение. Так, во второй половине XII века мы встречаем упоминание о «жителях Константинополя…, которых они [греки] называли франками, иммигрантов (advene) из всех племен» {316} 316 Walter Map, De nugis curialium 2.18, ed. and tr. M.R. James, rev. C.N.L. Brooke and R.AB. Mynors (Oxford, 1983), p. 178. . Одно поселение колонистов в Венгрии так и называлось — «деревня иммигрантов-франков» (villa advenarum Francorum) {317} 317 Albert of Aachen, Historia Hierosolymitana 1.8, RHC, Occ. 4, pp. 265–713, at p. 277 (cf. 2.6, p. 303); Gyorgy Szekely, 'Wallons et Italiens en Europe centrale aux Xle — XVIe siècles'. Annales Universitatis Scientiarum Budapestinensis de Rotando Eotuos Nominatae, sectio historica 6 (1964), pp. 3–71, at pp. 16–17. . Кельтский мир тоже ощущал на себе воздействие франков. Валлийские летописцы упоминают о вторжениях франков (Franci или Freinc) начиная с конца XI и вплоть до начала XIII века, а англо-нормандское завоевание Ирландии, как мы уже видели, было названо «приходом франков» (adventus Francorum) {318} 318 Brut у Tywysogyon or The Chronicle of the Princes: Red Book of Hergest Version, ed. and tr. Thomas Jones (Cardiff, 1955), index, s.v. 'French'. .

Для правителей кельтских областей франки являлись не только неприятелем, которому надлежало противостоять, но и примером для подражания. О'Бранены из Манстера, высказывая свои притязания на династийное превосходство, называли себя не иначе как «франками Ирландии» {319} 319 Donncha О. Corrain, 'Nationality and Kingship in Pre-Norman Ireland', in T.W. Moody (ed.). Nationality and the Pursuit of National Independence (Historical Studies 11, Belfast, 1978), pp. 1–35, at p. 35. . В Шотландии это название воспринималось похожим образом. Здесь в XII веке местная правящая династия стала во главе радикального преобразования основ собственного правления, что привело к трансформации шотландской монархии в государство, которое намного больше походило на южных соседей. Составным элементом этой переориентации шотландских королей стало их новое самоопределение — «франки». Один летописец XIII века отмечал, что «шотландские короли последних времен считают себя франками (Franci) по породе, манерам, языку и стилю, и они низвели скоттов до положения рабов, а себе в услужение и на службу берут только франков» {320} 320 Walter of Coventry, Memoriale, ed. William Stubbs (2 vols., RS, 1872–3), 2, p. 206 (the 'Barnwell Chronicle'). в XII и XIII веках быть франком означало иметь передовые взгляды и власть.