Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

В других случаях христианское войско завоевателей могло встретить город с уже значительным населением, как было с великими южными столицами — Валенсией, Кордовой и Севильей. Севилья в 1248 году отошла к королю Кастилии. Большая часть мусульманского населения была изгнана. На протяжении последующего десятилетия королевские комиссары занимались распределением земельной собственности в городе и окрестностях: 43 крупных земельных владения получили князья, феодалы, епископы и военные ордена; 200 малых поместий были пожалованы рыцарям, и даже рядовые воины получили небольшие имения. Свою долю получили также король, вновь назначенный архиепископ и городской совет. Новые землевладельцы привлекали новое население. Иммиграция в Севилью эпохи Реконкисты затронула практически каждую часть Пиренейского полуострова, и поселенцы в большом количестве прибывали даже из таких отдаленных областей, как Галисия и Старая Каталония. Большинство переселенцев были из Старой Кастилии, многие также прибывали из Леона и Новой Кастилии. Эти три региона образовывали большой массив земли в северной части центральной Испании, от реки Тахо до северных горных хребтов, и служили мощным источником людских ресурсов, поставляя городу новых жителей-христиан {610} 610 См. карту в кн.: Repartamiento de Sevilla, ed. Julio Gonzalez (2 vols., Madrid, 1951), 1, opposite p. 314. .

Такими путями протекало масштабное переселение, в ходе которого в XI–XII веках в Испанию переместилось множество французов, а испанцы с севера переселились в центр и на юг полуострова, в новые, оставленные или отвоеванные у мусульман города. В то же самое время иммиграционные процессы преображали и Восточную Европу. Здесь развитие городов часто сопровождалось массированной немецкой иммиграцией. Когда в 1228 году королева Богемии Констанца даровала южноморавскому городу Годонин (Гединг) права города, она в своей хартии объявила: «мы призвали к себе достойных немцев и поселили их в нашем городе» {611} 611 Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae, ed. Gustavus Friedrich et al. (5 vols, to date, Prague, 1904 —). 2, no. 381, p. 429; Kejf, 'Die Anfange der Stadtverfassung', p. 458. . Краков представляет собой хороший пример польского города, преображенного как немецкой иммиграцией, так и заимствованной у немцев системой городского права. Эта древняя польская крепость получила новую жизнь в 1257 году, когда герцог Болеслав, местный правитель из династии Пястов, установил в городе порядок по образу и подобию магдебургского: «город Краков был преобразован на основе германского права, и герцогские сановники изменили облик рыночной площади, домов и дворов» {612} 612 Annates capituli Cracoviensis (Rocznik Kapitulny Krakowski), ed. August Bielowski, MPH 2 (Lwów, 1872, repr. Warsaw, 1961), pp. 779–816, at p. 806. . Он намеревался «собрать здесь людей из многих краев», но особо оговаривал, что польское сельское население не может пользоваться правами граждан нового города {613} 613 Helbig & Weinrich 2, no. 77, pp. 290–96. . Основанием для такого ограничения был не национальный признак как таковой, а опасение, что это приведет к оттоку жителей из его владений или земель других сеньоров. В результате уже и без того достаточно немецкий по духу Краков стал еще более германским городом. Его бюргеры были немцы по имени, языку, культуре и происхождению, а правовой моделью для них также служил старонемецкий город. Таким же образом оказались германизированы многие крупные торговые города Восточной Европы, другие же (как, например, описанная ниже Рига) и вовсе целиком представляли собой поселения немецких иммигрантов.

Города типа Кракова и Риги специализировались на дальней торговле. Во внутренних же районах Восточной Европы того времени получил развитие еще один вариант урбанизации по немецкому типу — создание сети небольших рынков и торговых центров локального масштаба. Хороший пример тому дают города Мекленбурга. Помимо двух балтийских портов, Ростока и Висмара, города Мекленбурга были вызваны к жизни главным образом потребностями близлежащих районов, и изучать их надо именно с точки зрения их локального значения. Великие торговые пути, сыгравшие столь важную роль для роста торговых городов на балтийском побережье и в устьях рек, не могут служить объяснением образованию многочисленных мелких городов в материковом Мекленбурге.

Первые города этой области, получившие самоуправление, были основаны в середине XII века немецкими завоевателями: Любек — графом Адольфом Гольштейнским, Шверин — Генрихом Львом Саксонским. Однако развитие городов под эгидой местной династии началось только после 1218 года. Именно в тот год Генрих Борвин Мекленбургский даровал Любеку закон города Ростока. В хартии перечисляются десять консулов Ростока, все — с немецкими фамилиями, что заставляет думать о том, что иммигрантская олигархия пользовалась благосклонностью местных правителей. Ростокская хартия сыграла роль стартового пистолета: в последующие шестьдесят лет по всему Мекленбургу была создана целая сеть малых городов, в среднем по городу в каждые два года. Наиболее активными проводниками политики создания этих городов выступали как раз правители Мекленбурга, которые щедро издавали в отношении новых поселений хартию за хартией. Например, Николас Мекленбург-Верльский (1227–1277), внук Генриха Борвина, наделил законом города Шверина — через посредство мекленбургского города Гадебуша — восемь населенных пунктов. Они составили одну из трех доминирующих семей городов в этом регионе, наряду с семейством Любека, чья система права передавалась малым городам через юрисдикцию Ростока и Висмара, и Пархима. Последний получил статус города в 1225/26 году из рук Генриха Борвина:

«Мы отдали землю Пархима — неприютную, пустынную и лишен ную дорог — христианским колонистам, которых пригласили издалека и из окрестных областей. Мы также построили в этой земле город и наделили его надлежащими правами и юрисдикцией, благоприятной и полезной для жителей и самого города.

И прежде всего мы даровали этому свободному городу и всем его гражданам все права» {614} 614 ibid. 1, no. 69, pp. 276–9. .

Собственно, суть городского закона Мекленбурга в общем и целом мало отличалась от того, что мы видели в таких, к примеру, документах, как дублинская хартия 1192 года: освобождение от дорожной пошлины, льготные суммы штрафов, свобода наследования и тому подобное. Здесь опять-таки за основу была взята конкретная модель, привлекательность которой отчасти и заключалась в легкости воспроизведения.

Таким образом обрел новый облик ландшафт Мекленбурга, рас кинувшегося на площади в 4,5 тысяч квадратных миль. К XIV веку, в противоположность тому, что было столетием раньше, повсюду стояли небольшие города, каждый со своей приходской церковью, рынком, тюрьмой и, возможно, зачатками оборонительных сооружений. В конце XIII–XIV веках некоторые из этих центров уже имели свои монастыри, как, например, Рёбель, где был доминиканский монастырь и дом кающихся грешниц (в процессе развития городов появлялась новая специализация) {615} 615 Mecklenbwrgisches UB (25 vols, in 26, Schwerin and Leipzig, 1863–1977) 3, no. 2100, pp. 402–4 (1291); 4, no. 2503, pp. 58–5 (1298). . Городская культура была по преимуществу немецкой, при том, что многие города были созданы на месте славянских деревень и даже имели славянские названия. Хороший пример тому дает Крёпелин: в этом городе со славянским названием члены городского совета поместили на своей печати изображение калеки, поскольку слово «калека» по-немецки (Kruppel) созвучно старому названию города {616} 616 Hoffmann, 'Die Stadtgriindungen Mecklenburg-Schwerins', p. 68. . Но и независимо от этимологии городов важно то, что их жители ощущали себя немецкими гражданами. Германское колониальное заселение Восточной Европы в корне отличалось от мощной сети торговых центров Высокого Средневековья в лице итальянских городов Восточного Средиземноморья именно в силу существования населенных пунктов типа Гадебуша, Пархима и Крёпелина, то есть небольших, тесно связанных с окрестными селениями торговых центров, жители которых были купцами и ремесленниками немецкого происхождения со своим, достаточно узким кругом интересов. Именно малые торговые города стали проводниками необратимого культурного преобразования обширных областей Европы.