Брюно Дюмезиль - Королева Брунгильда

Однако Григорий Турский прямо не говорит, что Бертефледа была дочерью Ингоберги.

Епископы предложили верующим повременить со свадьбами, пока эпидемия не кончится: «Гнев Господа можно будет смягчить телесным целомудрием» (Tours II. Р. 395). То есть бедствие воспринималось как кара за проступок к матримониальной сфере.

Если конкретно, этот текст упоминал предписания Первого Орлеанского и Эпаонского соборов.

Датировка прибытия Святого Креста во франкский мир создает трудные проблемы: Григорий Турский относит ее ко временам принадлежности Пуатье к королевству Сигиберта и к епископскому правлению Маровея (Григорий Турский. История франков. IX, 40). К сожалению, дата избрания последнего неизвестна; достоверно известно лишь, что он сменил Пиенция, избранного по приказу Хариберта (Григорий Турский. История франков. IV, 18). Э. Кэмерон: Cameron, Averii M. The early religious policies of Justin II // The Orthodox Churches and the West: papers read at the fourteenth summer meeting and the fifteenth winter meeting of the Ecclesiastical History Society. Edited by Derek Baker. Oxford [Eng.]: B. Blackwell, 1976. [Studies in church history; 13.] P. 59 — предлагает 569 г., но, возможно, это слишком рано.

Что касается Берты, неизвестно, куда поселили ее, но, похоже, ее капеллан Лиутард побывал в Пуатье и установил тесные связи с монастырем Радегунды; см. ниже, главу IX.

Принадлежность Тулузы неясна; возможно, этим городом с 561 г. владел Гунтрамн.

Его епископ принял участие в «бургундском» Парижском соборе 573 г.

Григорий Турский. История франков. IV, 49: деревня Авелю, где он укрылся в 574 г., похоже, принадлежала ему. Неизвестно, принадлежал ли Сане к его королевству с 561 г. или он завладел этим городом после смерти Хариберта.

Его епископ принял участие в «бургундском» Парижском соборе 573 года.

Там же. IV, 45 упоминает двух аристократов, Базилия и Сигария.

Сам Фортунат без колебаний написал: «Это Иулиан [Бриудский] направил своего ученика к Мартину» (Carm. V, 3).

Единственный рассказ Григория об этом, беглый и без подробностей, содержится в его «Книге о добродетелях святого Мартина»: Gregorius Turonensis. Liber de virtutibus sancti Martini // Gregorii Turonensis Opera. Ediderunt W. Arndt et Br. Krusch. Hannoverae: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1888. [MGH SRM, 1.] II, 1.

Включение в строй гекзаметра имени Brunichildis должно было создать для Фортуната такие проблемы с точки зрения просодии, что можно ручаться: если бы королева не сыграла роли в избрании Григория Турского, она бы несомненно не была упомянута!

Сложная хронология, используемая Иоанном Бикларским, создает значительные проблемы с точной датировкой событий (Iohannus Biclarensis. Chronicon… Introduction. P. 135–139.).

Строка из надгробной речи Генриетте Английской, составленной Ж. Б. Боссюэ [прим. перев.].

Амаласунта была дочерью Теодориха Великого и сестры Хлодвига.

Пять месяцев между смертью Атанагильда и приходом к власти Леовигильда, в течение которых трон пустовал, также свидетельствуют, что за королевскую власть шла междоусобная война (Isidorus Hispalensis. Historia Gothorum… 47).

Григорий Турский не дает никаких возможностей для датировки событий, а Марий Аваншский обо всем этом умалчивает.

Избрание Промота кратко упоминается в следующем месте: Григорий Турский. История франков. VII, 17, где ничего не сказано о роли Эгидия.

Григорий Турский. История франков. IV, 51. [В русском издании: «Сигиберт же, заняв города, расположенные вокруг Парижа, дошел до Руана, намереваясь уступить эти города врагам. Но свои ему помешали сделать это».)

Возможно, Григорий Турский располагал письменным текстом того, что могло представлять собой письмо или трактат, поскольку стиль приведенного здесь отрывка довольно близок к стилю сохранившегося письма Германа Парижского.

Корни, из которых состоит его имя, arn- и -gyselus, характерны для арнульфииской ветви пипинидского рода («Арн-ульф» и его сын «Ансе-гизил»). Тем не менее эти элементы были не редкостью, и ничто не позволяет с полной уверенностью утверждать, что Арнегизил был прото-Пипинидом.

Имя Претекстата как митрополита Руанского стоит в начале списка лиц, подписавших постановления Второго Турского собора 567 года.

Сохранился текст эпитафии, посвященной им (MGH. АА. T. VI/2. S. 192)

Смерть Меровея следует отнести к периоду между 1 сентября 577 г. (Marius d Avenche. Chronique. 578) и 25 декабря 577 г., которым Григорий Турский датирует начало очередного года царствования Хильдеберта II.

Вероятно, стихотворение датируется 576–577 годами.

Venantius Fortunatus. Carm. V, 9: епископ Маровей Пуатевинский запрещает Фортунату ехать к Григорию Турскому.

Эта казнь упоминается у Григория Турского в следующих местах: История франков. V, 18 (применительно к Гайлену, соратнику Меровея) и V, 25 (применительно к Додону).

Оба сына короля умерли через двадцать дней после собора. Потом, в октябре, Хильперик удалился в Компьень (Григорий Турский. История франков. V, 39).

Бертрамн был дальним родственником Хильперика (PLRE III. Р. 227); таким образом, королеву обвиняли еще и в кровосмешении.

Это бы объясняло записку, посланную ему Фортунатом (Стихотворения. IX, 12), где он описан как «человек, всегда готовый сослужить добрую службу».

Эпитафия Гогону была опубликована в следующем издании: Bischoff, Bernhard. Sylloge Elnonensis. Grabinschriften aus merovingischer Zeit (um 600) // Anecdota novissima: Texte des vierten bis sechzehnten Jahrhunderts. Hrsg. von Bernhard Bischoff. Stuttgart: Hiersemann, 1984. S. 145–146. Этот текст известен по рукописи Сент-Амана, датируемой приблизительно 800 годом. Хотя в эпитафии имя покойного не названо, анализ Бишоффа показывает, что ее можно почти с полной уверенностью соотнести с Гогоном.

В 584 г. Фредегонда отняла именно пояс у чиновника Леонарда, сочтя его недостойным своей должности (Григорий Турский. История франков. VII, 15).

Как признак такого союза можно расценить отправку Гунтрамна Бозона с миссией в Константинополь в 582 г. (Григорий Турский. История франков. VII, 36); Григорий Турский утверждает, что альянс между Эгидием и Гунтрамном Бозоном возник давно, во всяком случае, раньше смерти Меровея (История франков. V, 18).

На Мецском соборе 590 г. эту фразу поняли как призыв убить Брунгильду и Хильдеберта II. В самом деле, цареубийство считалось намного более тяжким преступлением, чем просто устранение королевы и ее партии.