Брюно Дюмезиль - Королева Брунгильда

В отвоеванном Пуатье Сигиберт установил свою власть. Но епископ Маровей по-прежнему отказывался торжественно принимать Святой Крест, и король попросил Евфрония, епископа Турского, поместить реликвию в монастырь Радегунды. Венанций Фортунат, отныне живший в Пуатье, присутствовал при этой сцене, и его литературная деятельность — свидетельство вызванного возбуждения. Ведь италиец сочинил три стиха в честь Евфрония, тогда как епископу Маровею, оставшемуся под политическим подозрением у австразийского двора, он не посвятил ни строки {241} 241 Venantius Fortunatus. Carm. III, 1, 2, 3. .

К несчастью для Сигиберта, вернейший епископ Турский вскоре, в августе 573 г., умер. Взамен этого важного союзника Сигиберт назначил на опустевшую кафедру ранее безвестного диакона по имени Григорий. Избрание его епископом обладало всеми чертами назначения человека со стороны. Ведь, хоть он и утверждал, что он урожденный турец, наследник мужей, занимавших кафедру святого Мартина в течение двух веков, Григорий — пусть он нам и известен как Григорий Турский — на самом деле был овернцем [52] Сам Фортунат без колебаний написал: «Это Иулиан [Бриудский] направил своего ученика к Мартину» (Carm. V, 3). . Назначение подобного чужака не могло вызвать сочувствия в городе, но было выгодным для короля Австразии по двум причинам. С одной стороны, Сигиберт пока не знал, насколько можно доверять жителям луарских городов; зато он уже имел возможность оценить верность видных овернских семейств. С другой стороны, было понятно, что местные нотабли, из которых состоял клир Турского собора, никогда не простят Григорию, что ему удалось оттеснить их. Новому прелату предстояло жить во вражеском окружении, без надежды создать настоящую группировку союзников и друзей из представителей региональных элит. Если епископ Турский хотел сохранить свое место, ему следовало сохранять безупречную верность государю, которому он был обязан всем. И для Сигиберта эта ситуация была во всех отношениях выигрышной.

Понятно, почему Григорий не стал задерживаться на деталях собственного избрания, когда писал свою «Историю» [53] Единственный рассказ Григория об этом, беглый и без подробностей, содержится в его «Книге о добродетелях святого Мартина»: Gregorius Turonensis. Liber de virtutibus sancti Martini // Gregorii Turonensis Opera. Ediderunt W. Arndt et Br. Krusch. Hannoverae: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1888. [MGH SRM, 1.] II, 1. . Зато Венанций Фортунат сообщает три важных подобности в поздравительном стихе, адресованном ему по случаю посвящения в сан.

Прежде всего, поэт упоминает об участии Брунгильды в выборе нового епископа Турского {242} 242 Venantius Fortunatus. Carm. V, 3, v. 15: «Huic Sigisberthus ouans fauet et Brunichildis honori». . [54] Включение в строй гекзаметра имени Brunichildis должно было создать для Фортуната такие проблемы с точки зрения просодии, что можно ручаться: если бы королева не сыграла роли в избрании Григория Турского, она бы несомненно не была упомянута! Как супруга Сигиберта в течение почти семи лет и мать наследника престола она уже набрала достаточный политический вес, чтобы поощрять некоторые назначения. Однако почему она высказалась в пользу Григория, неизвестно. Вероятно, Фортунат уведомил двор о достоинствах кандидата, в частности, о литературных способностях, а Брунгильда могла ценить такие дарования. Но, возможно, королева просто пыталась создать себе клиентелу из людей, обязанных ей епископским саном.

Далее, стихотворение Фортуната утверждает: Григория Турского избрали с тем, чтобы он был «любим Радегундой». Если как следует расшифровать намеки, характерные для языка Фортуната, это значит, что миссия нового епископа заключалась в том, чтобы продолжать дело его предшественника Евфрония, покровительствуя женскому монастырю в Пуатье, и не допускать, чтобы этой обители, связанной особыми узами с австразийским двором, наносил ущерб епископ Пуатевинский Маровей.

Наконец, Фортунат сообщает, что рукополагал Григория Эгидий Реймский. Его участие могло бы показаться естественным, поскольку с 570 г. он стал церковным советником Сигиберта. Однако с точки зрения канонического права рукоположение митрополита Турского митрополитом Реймским представляло собой очень серьезное нарушение законов, которое могло сделать избрание недействительным {243} 243 Statute Ecclesiae Antiqua // Manier, Charles. Les “Statuta ecclesiae antiqua”: édition, études critiques. Paris: Presses universitaires de France, 1960. [Bibliothèque de l'Institut de droit canonique de l'Université de Strasbourg; 5.], 1; яснее — Orléans II (533), с 7, и Orléans III (538), с. 3 // Concilia Galliae: A. 511-A. 695. . Кроме того, в последующие годы Эгидия Реймского обвинили в государственной измене и в покушении на цареубийство. Воспоминание о том, что он был рукоположен незаконно и к тому же сомнительной персоной, несомненно не было приятным для Григория Турского. Однако такие неприятные случаи происходили часто и ничуть не бросали тень на достоинства избранника. От такого же публичного унижения в конце IV в. пострадал святой Августин {244} 244 Lancel, Serge. Saint Augustin. Paris: Fayard, 1999. P. 262–265. . Григорий Турский в своих произведениях нашел такое же решение, как его авторитетный африканский коллега: касательно обстоятельств своего посвящения в епископы у него очень кстати возник провал в памяти.

События, аналогичные событиям в Туре и в Пуатье, вероятно, происходили во всей Галлии. Тщательно выбирая епископов и графов, три меровингских короля за недолгое время сумели обеспечить себе верность городов, которые получили после смерти Хариберта. Для Сигиберта и Гунтрамна это наследие представляло собой ценное приращение владений, которое тем не менее не изменило уровня их власти или сферы влияния. Но для Хильперика, ранее слишком бедного, чтобы по-настоящему соперничать с братьями, приобретенные территории стали основой для новых амбиций.

Брак Хильперика

У короля молодой Нейстрии брак Сигиберта и Брунгильды вызывал беспокойство и зависть. Чтобы сравняться славой с этой четой, ему надо было совершить что-нибудь соответствующее. Хариберт в свое время нашел решение, пригласив к себе в столицу Фортуната и попросив его прочесть панегирик. Но Хильперик желал полностью воспроизвести великую сцену свадьбы 566 г. Для этого ему надо было жениться на иностранной принцессе, по возможности еще более богатой и престижной, чем та, на которой женился его брат. Он остановил выбор на Галсвинте, старшей сестре Брунгильды.

В Испанию отправилось посольство, несомненно в 568 г., и добилось успеха. Могло бы, конечно, показаться странным, что король Атанагильд согласился уступить старшую дочь одному меровингскому королю менее чем через два года после того, как отдал младшую другому. На самом деле было два соображения, подтолкнувших вестготов пойти на этот новый альянс. Прежде всего, Хильперик отныне владел многочисленными городами в Аквитании {245} 245 Григорий Турский. История франков. IX, 20. . Выдавая дочь за нового соседа, Атанагильд получал спокойствие на северной границе, которой больше не будут угрожать франки. Более того, Хильперик мог бы согласиться обуздать басков, постоянно наносивших ущерб пиренейским предгорьям Толедского королевства. Во-вторых, вестготы по-прежнему вели позиционную войну с византийцами в юго-восточной части Пиренейского полуострова. Если бы еще одна принцесса отправилась в Галлию защищать испанские интересы, Атанагильд мог надеяться, что когда-нибудь оба франкских короля — Сигиберт и Хильперик — объявят войну императору. В таком случае франки совершат военный поход в Италию, как уже делали в прошлом. Имперцам придется перебросить войска на новый фронт, что ослабит их боеспособность в Испании и облегчит положение вестготских войск.