Брюно Дюмезиль - Королева Брунгильда

Однако теперь, когда ее муж умер, Брунгильда должна была выбирать. Либо она отойдет в сторону, либо попытается и дальше играть роль советчицы при своем сыне Хильдеберте II, приняв роль более независимой королевы и рискуя предстать в грозном образе Иезавели {294} 294 Nelson, Janet L. Queen as Jezebels: Brunhild and Balthild in Merovingian history // Nelson, Janet L. Politics and ritual in early medieval Europe. London; Ronceverte, W. Va.: Hambledon Press, 1986. P. 1–86. .

В одном франкском монастыре через много лет после событий 575 г. неизвестно чья рука составила список франкских королей, за которых молится община. Этот монах или эта монахиня написал(а):

Теодорих

Теодоберт

Хлотарь

Сигиберт

Брунгильда, покровительствовавшая этой обители, позаботилась, чтобы имя ее умершего мужа не было забыто. Тем самым Сигиберт оказался рядом с предками, изображенными на диптихе из слоновой кости {295} 295 Vezin, Jean. Une nouvelle lecture de la liste de noms copiés au dos de l'ivoire Barberini // Bulletin archéologique du Comité des travaux historiques et scientifiques. Nouvelle série. T. 7 (1971). P. 19–53. .

Попросив это сделать и несомненно предложив ради этого монастырю богатства, Брунгильда думала прежде всего о спасении души мужа. Члены семьи должны были помогать душам умерших попадать в рай, искупая грехи их земной жизни. Они этим занимались тем охотней, что их духовные и мирские интересы совпадали. Действительно, поминание мертвых сохраняло память о роде, демонстрировало его единство и способствовало его славе. Всякий, кто слышал бормотание монахов, перебирающих имена покойных, не мог сомневаться, что Сигиберт был одним из величайших королей Австразии и что его вдова пребывает в духовном единении с ним. А ведь Брунгильда нуждалась в этом непрочном капитале — престиже, чтобы совершить отчаянную попытку выжить в Regnum Francorum, равнодушном или враждебном к ней.

Плен

В конце 575 г. Брунгильда и ее дети были еще в Париже, когда до них дошла весть о гибели Сигиберта. Григорий Турский описывает скорбь королевы, но прежде всего подчеркивает, что она «не знала, что ей делать» {296} 296 Григорий Турский. История франков. V, 1. . Эта нерешительность — не признак слабости характера, а подавленность женщины, понимающей, что у нее нет никаких средств, чтобы действовать.

Где находилась сокровищница Сигиберта — неизвестно, но не в Париже. Без этого запаса богатств и символов у Брунгильды не было никакой надежды взять под контроль аристократию. Конечно, в меровингском мире овдоветь не обязательно значило впасть в бедность. Так, Брунгильда сохраняла права собственности на свой утренний дар, и смерть Сигиберта позволила ей свободно распоряжаться своим приданым, то есть, вероятно, севеннской местностью Аризит. К тому же пять аквитанских городов, которые она унаследовала по смерти Галсвинты (Бордо, Лимож, Каор, Беарн и Бигорр), по-прежнему находились в ее личной власти. Но это были скорей теоретические права, чем осязаемые ресурсы, когда она оказалась блокирована в Париже.

Из всего имущества Брунгильда могла по-настоящему рассчитывать только на личную казну, которую возили за ней во всех разъездах. Содержащиеся там богатства, хоть и слишком небольшие, чтобы покупать верность магнатов, были достаточны, чтобы обеспечить их обладательнице реальную власть. К сожалению, пока что ее сокровищница больше ее стесняла, чем помогала ей, потому что эта масса украшений и тканей в сравнительно громоздких сундуках и узлах делала невозможными быстрые перемещения. Брунгильда была вынуждена оставаться в Париже и дожидаться прихода австразийских воинов, которые бы согласились служить ей охраной.

Лейды Сигиберта, уцелевшие после бедствия в Витри, действительно прошли через Париж, но они прежде всего спешили покинуть Неистрию, ставшую небезопасной. Среди этих беглецов находился герцог Гундовальд, который забрал с собой единственное сокровище, одновременно ценное и транспортабельное, какое он нашел в столице, — маленького принца Хильдеберта II {297} 297 Там же. . Неизвестно, дала ли мать согласие на это спасение, но у герцога могло не быть времени ее спрашивать. Через три четверти века хронист Фредегар рассказал дивную историю о ребенке, которого мать, находящаяся в полном отчаянии, положила в мешок и передала через окно; но это явный вымысел {298} 298 Fredegarius Scholasticus. Chronicarum libri IV. III, 72. .

Тогда, в конце 575 г., все были намного прагматичней. В Париж спешил Хильперик, и если бы он захватил сына Брунгильды, то устранил бы его, либо убив, либо выбрив ему тонзуру. Как только этот ребенок выбыл бы из числа наследников, короли Нейстрии и Бургундии по закону могли захватить и расчленить королевство Сигиберта. А ведь австразийские магнаты опасались такой аннексии, которая бы уничтожила независимость их региона и прежде всего помешала бы им управлять государством до совершеннолетия короля. Чтобы этого не допустить, им нужно было любой ценой сохранить живого Меровинга, пусть даже все остальное — а именно женщины из королевской семьи — будет потеряно.

Поэтому, вернувшись в Австразию, герцог Гундовальд собрал бывших «верных» Сигиберта и немедленно возвел Хильдеберта II на трон, на Рождество 575 г. Поскольку новому государю было всего пять лет, в среде аристократии началась борьба кланов за захват того, что можно назвать несколько анахроничным термином «регентство». Хотя никаких подробностей о ней не известно, можно понять, что вскоре верх взяла группа, которую возглавляли герцог Луп и граф Гогон. Эти два человека располагали значительными козырями: Луп управлял герцогством Шампанским, главной областью восточного королевства; что касается Гогона, он благодаря группировке друзей и обязанных ему людей контролировал дворец и государственную администрацию. К тому же они представляли «пробургундскую» партию австразийской аристократии и в этом качестве могли привлечь к себе тех, кто желал реванша над Хильпериком. Чтобы легитимизировать свою новую власть, Гогон присвоил титул «воспитателя» короля, благодаря чему обеспечил себе фактическое регентство.

Тем не менее многие австразийские магнаты, не принадлежавшие к победившей группировке, сочли себя обиженными этим раскладом и перешли в другой лагерь. Так, некий Годин, бывший полководец Сигиберта, предложил, за деньги, свои услуги Хильперику {299} 299 Григорий Турский. История франков. V, 3. . И Сиггон тоже перешел в нейстрииский дворец, где, сменив печать Сигиберта на печать Хильперика, сумел сохранить титул референдария. Оба получили земли близ Суассона {300} 300 Там же. — города, в который Хильперик вернулся и который вновь сделал столицей. Другие магнаты предпочли воспользоваться беспорядком, чтобы обогатиться. Так, герцога Берульфа, управлявшего областью между Туром и Пуатье, позже обвинили в том, что он присвоил часть сокровищницы Сигиберта.