Николай Коняев - Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

«Строй политических идей даже зрелого Пушкина, — отметил Петр Струве, — был во многом не похож на политическое мировоззрение Николая, но тем значительнее выступает непререкаемая взаимная личная связь между ними, основанная одинаково и на их человеческих чувствах, и на их государственном смысле. Они оба любили Россию и ценили ее исторический образ».

Возникновению недомолвок, недоумений немало способствовали преследователи Пушкина, «жадною толпой стоящие у трона» и одинаково враждебные — подчеркнем это еще раз! — и самому Николаю I.

И все же духовная связь сохранялась.

«Я перестал сердиться (на государя. — Н.К. ), — пишет 16 июня 1834 года жене Пушкин, — потому что он не виноват в свинстве его окружающих»…

«Знаю лично Пушкина, — говорит Николай I, — я его слову верю».

Такими же — пролетающими высоко над объятой бесовским возбуждением толпой — окажутся и слова последнего, заочного диалога Царя и Поэта:

«Прошу тебя исполнить последний долг христианина»… — звучит в вечности голос императора Николая I.

«Мне жаль умереть… — откликается в ответ голос А. С. Пушкина. — Был бы весь его…»

Сходны с беседой государя с А. С. Пушкиным в Чудове монастыре и другие докоронационные события правления Николая I. Рождение в России неевклидовой геометрии (7 февраля 1826 года профессор Казанского университета Н. И. Лобачевский представил сочинение «Сжатое изложение начал геометрии»), издание первого учебника по астрономии на русском языке («Руководство к астрономии» Д. М. Перевощикова) идут бок о бок с указами о закрытии Русского Библейского общества и запрещением деятельности всех тайных обществ на территории России.

Если отбросить мероприятия, связанные с погребением Александра I, ликвидацией мятежа и началом Русско-персидской войны, возникает совершенно очевидная доминанта, которая, как выяснится в дальнейшем, распространится на всю Николаевскую эпоху. И правление это в результате превратится в начало золотого века русской литературы, станет временем крупномасштабных инженерных свершений, а российская наука и техника достигнут таких высот, что открытия, сделанные русскими учеными, начнут определять развитие всей мировой цивилизации…

С другой стороны, мы знаем и иные — «жандарм Европы», «Николай Палкин» — оценки Николая I. При всей их тенденциозности, некоторые основания для подобных характеристик имеются, и заложены они были тоже в самые первые недели его правления.

И нет тут никакого противоречия.

В правление Николая I впервые при Романовых национальная русская идея начинает проявляться как система, как общественная и политическая программа. Развивая просвещение и гражданское самосознание, и тем самым обеспечивая воистину выдающиеся прорывы России в научной, литературной и духовной сферах, Николай I укрепляет правопорядок в стране и стремится защитить империю от разрушающих ее сил.

М. А. Зичи. Николай I на строительных работах

Он поступал как монарх-инженер — а он и на самом деле был выдающимся инженером! [71] В 23 года Николай I был назначен генерал-инспектором по инженерной части, а через полгода вступил в управление Инженерным корпусом. — перестраивающий величественное здание своей империи. Укрепляя его, безжалостно выбраковывал он негодный испорченный материал, защищал от разрушающего влияния стихий несущие конструкции.

Символично, что на начало правления Николая I попадает завершение строительства в Шлиссельбурге каменной соборной церкви во имя Рождества Крестителя Господня Иоанна взамен бывшей, «оказавшей трещины в куполе и стенах» сразу после убийства императора Павла. В 1828 году храм был достроен, и целое столетие шли в нем церковные службы. Развалины этого храма, словно бы поддерживаемые бронзовыми бойцами стрелковой роты 1-й дивизии НКВД и 409-й морской батареи, которые обороняли в годы Великой Отечественной войны и крепость, и эту церковь, можно видеть и сейчас. В этих развалинах, сохраняющих мощь Николаевской эпохи, и сейчас звучит церковное пение. Здесь совершаются новым настоятелем храма Рождества Иоанна Предтечи игуменом Евстафием (Жаковым) Божественные литургии.

Великосветское окружение не позволило Николаю I довести расследование декабрьского мятежа до конца, и пришлось закрыть глаза на участие в заговоре высокопоставленных особ, но это не значит, что император смирился с разрушающим страну влиянием этих лиц.

По мере того как укрепляется императорская власть, все тверже и жестче становится борьба Николая I с тайными обществами.

Примером этой борьбы может служить история шлиссельбургского «рекордсмена», поляка Валериана Лукасинского, проведшего в одиночном заточении и крепости почти 38 лет.

Арестовали его еще при Александре I.

В конце 1821 года майор Лукасинский назначен членом суда, рассматривавшего дело о халатности тюремщиков крепости Замостье. Суд вынес проштрафившимся тюремщикам настолько мягкий приговор, что наместник Варшавы, великий князь Константин возмутился и потребовал пересмотреть его. Все судьи уступили, воспротивился лишь Лукасинский.

Он был исключен из действующей армии и отдан под тайный надзор, который вскоре выявил, что Лукасинский и сам является одним из руководителей Тайного общества. Стало известно, что еще в 1818 году Валериан Лукасинский напечатал «Замечания одного офицера по поводу признанной потребности устройства евреев в нашей стране», в которых ратовал за равноправие еврейского населения и привлечения его к военной службе, а в мае 1819 года создал организацию «Национальное масонство» («Национальный союз свободных каменщиков»), которую и возглавил под именем Ликурга. Некоторые исследователи считают, что Лукасинский являлся организатором всего польского масонства и был магистром ложи «Рассеянный мрак».

Когда эти факты стали известны властям, Лукасинского арестовали и поместили в тюрьму крепости Замостье, охранников которой он столь самоотверженно защищал.

В 1825 году за попытку организации заговора уже в самой крепости Лукасинского приговорили к четырнадцати годам каторги.

16 (28) мая 1830 года Николай I произнес конституционную речь на открытии сейма в Варшаве.

Депутаты ответили государю заранее подготовленной петицией, первым пунктом которой было ходатайство об освобождении магистра ложи «Рассеянный мрак» Валериана Лукасинского, и лишь вторым — дарование Польше Конституции.

Конституция была дарована, а вот Лукасинского перевели вначале в Бобруйскую тюрьму, а затем отправили в Шлиссельбургский Секретный дом. Там — его было приказано «содержать самым тайным образом, так, чтобы никто не знал даже его имени и откуда привезен» — и суждено было Валериану Лукасинскому поставить печальный рекорд 38-летнего пребывания в одиночной камере.