В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

Так каялся царь и такие обещания давал народу.

В этот же день он пожаловал Адашева в окольничьи и сказал ему при этом: — Алексей! Взял я тебя из нищих и самых незначительных людей. Слышал я о твоих добрых делах и взыскал тебя выше меры для помощи душе моей… Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно. Не бойся сильных и знатных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных. Не смотри и на ложные слезы бедного, клевещущего на богатых, ложными слезами хотящего быть правым; но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь Суда Божия. Избери судей праведных от бояр и вельмож.

С этого времени стали заботиться о правосудии и законности, и народу стало гораздо легче, чем прежде.

Восстановить суд и правду, умиротворить народ, потерявший терпение от бессудия, неправды и всяческих насилий во время злостного правления бояр, — вот что стало первою заботою советников юного царя.

Должностные лица, запятнавшие себя лихоимством и насилием, были лишены своих мест; их заменили лучшие люди, «судьи правдивые». Законы Иоанна III снова были пересмотрены и дополнены, и в 1550 году явился новый, более подробный Судебник; притом были изданы «Уставные грамоты», дополнявшие его.

Суд был по-прежнему наместничий, боярский и царский. Церковные дела подлежали суду святительскому.

Уже Иоанн III строго запрещал судьям брать посулы и лихву с подсудимых и творить неправды и насилия. Но, видно, зло было все еще слишком сильно и давало себя чувствовать; в новом Судебнике уже постановлены строгие наказания за неправый суд и посулы. «Если окажется, — говорится здесь, — что боярин и дьяк взяли посулы и обвинили не по суду, то на них доправить весь иск и все судебные пошлины втрое и сверх того ценою, какую сам государь назначит. Если дьяк, взявши посул, запишет дело не так, как было на суде, то на нем доправить вполовину против боярина и сверх того посадить в тюрьму. Если подьячий без судьи и без дьяка что-либо запишет не так, как нужно по суду, то подвергается за это торговой казни — битью кнутом».

Чтобы избавить народ от насилий и неправд должностных лиц, решено было дать городским и сельским общинам прежнее право выбирать из своей среды доверенных лиц, «излюбленных людей», земских старост и целовальников (присяжных), которые должны были всегда присутствовать при судах наместников и волостелей и блюсти справедливость. При них обыкновенно был свой дьяк, который записывал все производство дела, а они скрепляли список своей печатью. Выборные люди не только были при суде, но участвовали и в других делах общины. Опись имущества, раскладка податей, сбор их производились при участии «излюбленных» земских людей. Хозяйственные дела общин, наблюдение за порядком и тишиною (то есть полицейский надзор), предупреждение преступлений, поимка воров и разбойников — все это лежало на обязанности «выборных людей»: земских старост, сотских и десятских.

Важные судебные дела (уголовные) были в руках губных старост. Их избирали из детей боярских целым уездом. Уездом назывался город с волостями, а волость составляли несколько земледельческих сел с их землями. В городах и волостях по-прежнему были государевы наместники и волостели, которые по старине «кормились» на счет местного населения; но при выборных людях творить злоупотребления им было трудно: они могли судить без земских старост только служилых государевых людей. Город или волость могли даже и совсем не зависеть от государевых наместников в своих домашних делах, стоило лишь вносить в казну столько денег, сколько их шло на содержание наместника и волостеля.

Таким образом юный царь и его советники думали совершить великое дело: наряду с государственным управлением, создать еще земское самоуправление; при таком строе сами общины ведались бы со своими делами, управлялись бы своими выборными властями под высшим наблюдением государевых чиновников. Казалось, что при этом дело управления должно было бы улучшиться: выборные лица, земские люди лучше знали местные нужды, лучше могли соблюсти выгоды своей волости, чем заезжие московские наместники; а правительство избавлялось от множества мелких дел и беспрестанных жалоб на несправедливость чиновников. Но беда была в том, что во многих местностях, где уже давно уничтожено было самоуправление, жители отвыкли совсем от него, так что им, привыкшим заботиться только о своих личных делах, было в тягость хлопотать об общих выгодах. Трудно при этом было и выбрать таких старост и целовальников, которые радели бы об общей пользе.

Установлено было строже, чем прежде, отбывание воинской повинности. Кроме духовных лиц, все прочие делились на два разряда: служилых людей и неслужилых. К последним относились купцы, посадские (мещане) и волостные крестьяне. Служилые люди делились на высших и низших; первые (бояре, окольничие, дьяки и дети боярские) занимали видные места и должности, владели землей и прочее; низшие являлись простыми ратниками.

Теперь установлено было, чтобы каждый помещик приводил по требованию известное число ратников смотря по количеству населенной земли в его поместье (обыкновенно со ста четвертей — один конный воин); при этом определялось, как должны быть вооружены ратники.

Каждый прибывший на службу помещик должен был явиться к воеводе своего города на смотр; воевода отмечал в списке, кто и как приходил на службу. Тех, которые являлись в исправности, «конны, людны и оружны», записывали в высший разряд; им выдавались от царя награды — прибавка поместий; у неисправных уменьшали земли. «Нети», то есть вовсе не явившиеся на службу, наказывались еще строже, если не было уважительных причин неявки. Для заведования службою помещиков учрежден Разряд, или Разрядный приказ, то есть присутственное место, где вели дело обыкновенно боярин и дьяк с подьячими, которым царь приказывал ведать то дело. Каждый помещик, достигнув совершеннолетия, являлся или к воеводе своего города записаться в служилый список, или отправлялся в Москву, в Разрядный приказ, при этом объявлял, с чего он будет служить, то есть владеет ли он вотчинами и поместьями или нуждается в новом наделе. В последнем случае ему давалось поместье, и он назывался новик.