В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

Нравственная и разумная жизнь может процветать только в том обществе, где господствуют чистое нравственное чувство, влекущее само собою человека к добру и отвращающее от зла, и светлый ум, способный различать, что хорошо и что дурно, способный указывать и средства для борьбы со злом. К несчастью, вековое рабство в тяжкую пору татарщины сильно повредило нравственному чувству русского человека — приучило его унижаться, лукавить и обманывать. Нищета, вековое отчуждение от более образованного Запада, упадок образования даже среди духовенства — все это мешало русскому уму развернуться во всей его силе. Понятно, почему члены Стоглавного собора не могли ничего другого придумать, как восстановить «старину», а Сильвестр — собрать всевозможные старые правила праведного жития. Понятно, почему ни то, ни другое помочь горю не могло.

Казань во время малолетства Ивана Васильевича, по словам современника, «допекала Руси хуже Батыева разорения»: казанцы беспрестанно нападали на русские земли, разоряли их, жгли, грабили и убивали людей; жестокости творили страшные: у пленников отрезывали носы и уши, обрубали руки и ноги, вешали за ребра на железных крюках; русских пленников продавали восточным купцам целыми толпами, словно скот. После смерти Сафы-Гирея, заклятого врага Москвы, казанцы признали ханом малолетнего сына его под опекой матери.

Два раза уже юный царь московский ходил под Казань; походы были неудачны; но во второй поход была построена верстах в сорока от нее крепость Свияжск, откуда русский сторожевой отряд всегда мог наблюдать за казанцами.

Окрестные племена — черемисы, чуваши — стали переходить в русское подданство. В Казани были люди, которые понимали, что ей не под силу борьба с Москвою и лучше добровольно ей подчиниться; они добились наконец того, что ханом у них стал снова подручник московского царя — Шиг-Алей, но он недолго усидел здесь. Казанцы надеялись, что крепость Свияжск будет очищена, и, чтобы ублажить московского царя, выпустили до 60 тысяч пленных. Но русские и не думали покидать Свияжск: надежды казанцев, что Шиг-Алей устроит это дело, не оправдались; врагов у него и прежде было немало, теперь же вражда усилилась; составился даже заговор против него… Он вовремя проведал об этом, зазвал к себе на пир заговорщиков и велел их здесь перебить. 70 человек было убито, но некоторым удалось спастись. Кровавая расправа Шиг-Алея без всякого суда и разбора еще пуще разожгла ненависть к нему; оставаться ему в Казани становилось опасно. Чтобы как-нибудь сбыть с рук ненавистного хана, казанцы, сторонники Москвы, изъявили готовность совсем подчиниться московскому царю и просили его вывести от них Шиг-Алея и прислать своего наместника. Наместником послан был к ним князь Семен Микулинский; но противники Москвы успели взволновать в Казани народ, распуская слухи, будто русские хотят перебить их всех: казанцы не впустили Микулинского в город, а призвали к себе одного из ногайских ханов — Едигера.

Тогда царь решился покончить с Казанью. Начались большие военные сборы. В половине июня царь простился с женою, принял благословение у митрополита и отправился в Коломну, где должна была собраться рать. На пути пришла к нему тревожная весть, что Крымская орда идет на русскую Украину. Крымцы попытались взять Тулу, но когда встретили здесь сильный отпор и проведали, что неподалеку собрана большая военная сила, то поспешили уйти. Русским воеводам, посланным на выручку Тулы, все-таки удалось истребить большой отряд татар, не успевший вовремя отступить.

Все русское войско, собранное для Казанского похода, было разделено на две части: одна, с царем во главе, двинулась на Казань через Владимир, а другая пошла южнее, на Рязань, ближе к степям, чтобы ногаи или другие степняки внезапным нападением не помешали походу. За рекою Сурою обе части русского войска должны были соединиться.

В начале июля царь выступил в поход. Всюду на пути он посещал церкви, монастыри, принимал благословение от духовенства; во Владимире долго и усердно молился пред гробницей своего прародителя — святого Александра Невского.

20 августа русское войско расположилось на лугу, в 6 верстах от Казани, на равнине, которая широко раскидывалась меж Волгою и горою, где стояла крепость с каменными мечетями и дворцом. Два дня русские выгружали с судов пушки и снаряды. Тут к царю явился перебежчик из Казани и заявил, что хан Едигер, мурзы и муллы (мусульманские священники) возбудили такую вражду и ярость в народе к христианам, что никто из казанцев и не помышляет о мире; что съестных и военных запасов много; что, кроме 30 с лишком тысяч отборных воинов в городе, большое число наездников под начальством отважного Япанчи отряжено занять засеку (наскоро сооруженную крепость) близ города, на Арском поле, чтобы оттуда беспрестанно нападать на осаждающих. Казань была хорошо укреплена: высокая крепкая стена с боевыми башнями окружала город; ее составляли два ряда огромных и крепких дубовых столбов, между которыми была насыпана и плотно убита земля с щебнем; стена была окружена широким и очень глубоким рвом. Все предвещало очень упорную защиту. Царь советовался с боярами, как повести осаду. Для устройства прикрытия от выстрелов из города приказано было каждому воину приготовить по бревну, каждому десятку воинов — по туру. (Туры — большие и высокие корзины, плетенные из прутьев; наполненные землею и поставленные рядом, они представляли хорошую защиту от стрел и пуль.) Затем были указаны места для разных полков и частей рати; одному отряду велено было стать на Арском поле и охранять войско от нападений Япанчи; всем строго было запрещено самовольно, без государева приказа, вступать в бой.

23 августа утром отряды русской рати должны были занять свои места. На восходе солнца выехал царь. Ударили в бубны, затрубили в трубы, полки построились. Распущены были знамена. На царском знамени был образ Иисуса Христа, а сверху — крест, бывший у Димитрия Донского на Куликовом поле. Царь и воеводы сошли с коней. Отслужен был молебен. После того государь призвал к себе всех воевод, бояр и воинов своего полка и держал речь, ободрял их, напоминал, что они идут бороться за единородную братию, за православных христиан, которые много лет томятся в плену у казанцев и претерпевают тяжкие мучения, напоминал Христовы слова, что нет выше подвига, как душу свою полагать за ближних своих…