В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

Семь недель уже прошло от начала осады. Царь решился взорвать стену порохом и взять город с бою. Было сделано по его приказу три подкопа. 30 сентября один был взорван. Взрыв разворотил часть стены; множество людей, земли, камней и бревен взлетело на воздух. Казанцы были ошеломлены; русские воспользовались этим, бросились на город через ров, заваливши его турами; закипела страшная битва.

Казанцы бились отчаянно, думали, что пришел их последний час. Грохот пушек, лязг и треск оружия, крики воинов раздавались в густой туче дыма, висевшей над городом. Несмотря на отчаянное упорство татар, русские были уже на стенах; многие резались с татарами на улицах. Князь Воротынский, отряд которого был в деле, дал знать царю, что русские уже в городе, и просил помощи. Царь не был еще уверен в успехе приступа и приказал отступить; все же русские заняли одну городскую башню, и казанцы не могли, несмотря на все усилия, выбить их отсюда; на месте разрушенных частей стены поставили новые срубы, засыпав их землею, и приготовились опять к обороне.

К 1 октября главные подкопы были готовы, и войску приказано было готовиться к решительному бою. Воины исповедовались и приобщались Святых Тайн; а те, которые были под стенами города, старались под градом пуль и камней завалить ров землей и бревнами, чтобы проложить путь к стенам.

Попытался еще раз царь уладить дело мирно, без кровопролития, послал казанцам сказать, что он пощадит их и никакого зла им не причинят, если они смирятся, будут бить ему челом.

— Не бьем челом, — отвечали в один голос осажденные, — на стене — Русь, в башне — Русь: мы другую стену поставим или погибнем все, или отсидимся!

Кровавой битвы нельзя было миновать. Решено было взорвать подкопы и всеми силами ударить на город на следующее утро к трем часам утра.

В ночь с субботы на воскресенье шли приготовления. Из города видели необычное движение в русском стане — поняли, в чем дело, и готовились тоже к последнему смертному бою…

Занялась заря. Небо было ясное, чистое. Казанцы, готовые к бою, стояли на стенах, русские — в своих укреплениях.

Ни с той, ни с другой стороны не стреляли. Время от времени только звучали то там, то сям трубы и бубны, и снова наступала полная тишина. То была тишина томительная, зловещая, словно затишье перед грозой…

Царь перед рассветом беседовал наедине со своим духовником, затем стал вооружаться, надевать свой юшман, как вдруг ему почудился колокольный звон из Казани.

— Слышу, — сказал царь своим приближенным, — звон как будто Симонова монастыря!

Это было принято за доброе предзнаменование. Царь пошел к заутрене в свою походную церковь, устроенную в шатре.

Князь Воротынский уведомил царя, что розмысл уже все приготовил, 48 бочек зелия (пороху) под город подведено, и мешкать до третьего часа нельзя, потому что из города заметили приготовления… Царь послал возвестить по всем полкам, чтоб все изготовились к бою, отпустил от себя всех воевод по их местам, а своему полку велел ждать себя в урочном месте, сам же хотел прослушать обедню.

Дьякон оканчивал чтение Евангелия, и лишь только возгласил слова: «и будет едино стадо и един пастырь», как грянул взрыв, словно гром, земля дрогнула… Царь выступил немного из церковных дверей и увидел страшное зрелище: дым и земля, взорванная порохом, затмили воздух; бревна, камни и множество людей летело в вышину. Царь вернулся в церковь, чтобы дослушать службу. Только что дьякон произнес слова молитвы за царя: «О еже Господу Богу нашему наипаче поспешите и покорите под ногой его всякого врага и супостата», как разразился второй взрыв, еще сильнее, чем первый. Ужасно было видеть множество истерзанных трупов и искалеченных людей, летящих в воздухе на страшной высоте!..

С криком «С нами Бог!» русское войско со всех сторон кинулось на город. Татары призывали на помощь Магомета и с яростью схватывались с русскими. Жестокая сеча кипела в городских воротах, в проломах и на стенах.

Один из царских приближенных вошел в церковь и сказал государю:

— Государь, время тебе ехать, уже полки ждут тебя!

— Если до конца пения дождемся, — отвечал ему царь, — то получим от Христа совершенную милость.

Явился второй вестник.

— Великое время, — сказал он, — царю ехать, чтоб укрепились воины в бою, увидев его!

Царь глубоко вздохнул, и слезы полились из глаз его.

— Не оставь меня, Господи мой, — молился он, — и не отступи от меня!

Затем он приложился к образу чудотворца Сергия, выпил святой воды, вкусил просфоры, принял благословение и сказал духовенству:

— Простите меня и благословите пострадать за веру Христову, молите Бога беспрестанно, помогайте нам молитвою!

Сказав это, царь сел на коня и поскакал к своему полку.

Русские знамена уже развевались на городских стенах. Русские ворвались в город с разных сторон. Особенно лютый бой пришлось выдержать отряду Курбского, который приступал к городу со стороны речки Казанки. Здесь пришлось войску взбираться на гору, где стояла высокая городская башня. Татары подпустили русских близко к стене и затем дали страшный залп из ружей; посыпались на русских и стрелы подобно частому дождю; полетели тучами и камни, побивая рать, словно град ниву. Когда же русские подошли с неимоверным трудом к самой стене, казанцы окачивали их сверху кипящим варом, валили на них с большой высоты огромные камни и грузные бревна. Много погибло тут русских удальцов. Несмотря на отчаянное упорство татар, русские приставили все-таки лестницы и взбирались на стену; иные лезли в окна башни, в проломы. Татары, выбитые из башни, сбитые со стены, обратили тыл.

Лишь только русские ворвались в город, говорит Курбский, как многие из них, падкие до корысти, бросились грабить дома. Да и было на что позариться! Многие дома и лавки полны были золота, серебра, дорогих мехов и камней самоцветных… Иные воины, которые лежали на поле, притворившись тяжело раненными или убитыми, вскакивали, бежали в город и принимались усердно за грабеж. Набежали в город даже кашевары и обозные люди и принялись за работу… Татары заметили это и, видя, что против них стоит не особенно много русских воинов, поналегли на них всею силою и стали их теснить — те начали отступать. Тогда страх обуял русских грабителей. Ударились они в бегство: иные из них не попадали в ворота, бросались с захваченным добром через стены, другие кидали и добычу, бежали и кричали впопыхах: «Секут, секут!».