В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

— Эта мысль, — сказал он, — внушена самим Богом, это — дар, свыше исходящий!

Тогда царь велел строить особый дом для помещения типографии и приискивать мастеров. Постройка дома, или Печатного двора, как называли его, длилась десять лет. Наконец, в апреле 1563 года началось, а 1 марта 1564 года кончено печатание первой, напечатанной в Москве книги «Деяния апостольские».

Главным мастером в первой русской типографии был русский человек — дьякон Иван Федоров, а главным сотрудником его — Петр Тимофеев Мстиславец. Иван Федоров, как видно, хорошо изучил свое дело, быть может, в Италии: он не только умел сам набирать и печатать книги, но и отливать очень искусно литеры. Эти же мастера в следующем году напечатали еще Часовник, а затем должны были бежать из Москвы: их обвинили в ереси и порче книг. Говорят, что недруги русских первопечатников подожгли даже и Печатный двор. Сам Иван Федоров рассказывал, что бежать из Москвы его заставило «презельное озлобление от многих начальник и учителей, которые на нас, зависти ради, многие ереси умышляли, хотели благое дело во зло превратить, и Божье дело вконец погубить».

Первые русские печатники бежали в Литву и здесь продолжали заниматься своим делом; однако и после их бегства печатное дело в Москве снова было восстановлено, но велось в таких незначительных размерах, что не могло вытеснить из употребления рукописных книг, писанных малограмотными писцами.

Близкие к царю люди после взятии Казани советовали ему совсем покончить и с Крымом; завоевать его казалось делом нетрудным; но царь не послушался этого совета: между Крымом и московскими владениями были огромные незаселенные степи, где кочевали разбойничьи татарские шайки: много военных сил надо было, чтобы удержать Крым в руках; притом пришлось бы вести войну и с турками, так как крымский хан был подручником султана.

Другие думы в ту пору занимали царя.

Сильно уже сказывалась надобность сблизиться с Западом. После взятия Новгорода и Пскова торговля с иноземцами здесь сильно упала, а между тем на Руси промышленность, особенно обрабатывающая, была очень слаба — многие иноземные товары нужны были в Москве; нужны были и знающие иностранцы, «хитрые мастера», которые умели хорошие пушки и пищали лить и хитрые дела с порохом делать. Кто знает, сколько бы русской крови напрасно пролилось под Казанью, если бы не было у царя иноземных розмыслов?

Начинали понимать лучшие люди в Москве настоящую цену знания и мастерства. За ними-то и тянулись к Западу.

Еще в 1547 году поручено было от имени царя немцу Шлитте навербовать за границей в русскую службу «хитрых мастеров». Он подрядил 123 человека, знающих разные искусства и ремесла. Между ними были зодчие, литейщики, слесаря, рудокопы и прочие. Они уже готовились из Любека отправиться морем в Московию; но об этом проведали ливонцы и стали всячески хлопотать у городского начальства Любека, чтобы этих мастеров не пускали в Московию. По проискам ливонцев Шлитте был посажен в тюрьму, и все дело расстроилось.

Страшна становилась Московия своим западным соседям, и сильно опасались они, чтобы европейские знания и искусства, особенно же военное, не усилили ее еще более, — вот почему ливонцы всеми мерами старались помешать русским сблизиться с Западной Европой.

Но все-таки, несмотря на все помехи и происки соседей-врагов, у русских мало-помалу завязывались сношения с Западом; нуждались русские в европейских товарах, но нуждались и западноевропейские промышленники и торговцы в новых рынках для сбыта своих произведений, в новых путях для торговли. В Англии в это время составилась компания (общество) с тем, чтобы изыскать более удобные и короткие пути в богатую Индию и Китай через северные страны Европы. Общество снарядило три корабля с целью попытаться по Северному океану проплыть в Тихий океан. Два корабля были затерты льдами у мурманского берега; все люди, в том числе и начальник предприятия Вилогби, замерзли; но третий корабль зашел в Белое море, пристал 24 августа 1553 года при устье Северной Двины, близ Холмогор. Капитан корабля Ченслер завел сношения с холмогорским начальством; затем отправился в Москву, где царь принял его весьма милостиво, обласкал и дал ему дружелюбную грамоту к английскому королю с приглашением начать переговоры о торговле. В 1555 году Ченслер вторично приехал в Москву, уже как королевский посол, и выхлопотал льготную грамоту: англичанам дано было в торговле важное преимущество (привилегия) — они получили право торговать безданно, беспошлинно и в Москве, и в других русских городах. С этого времени начались с Англией дружественные сношения, а немного времени спустя и с голландцами.

Но сношения с Европой через Белое море были неудобны: большую часть года оно для торговли было закрыто льдами Северного океана, да и путь от Белого моря до Москвы по северному малонаселенному краю был и длинен, и труден. Берега Балтийского моря для сношений с Западом были гораздо удобнее; здесь-то и задумал царь утвердиться. Но два врага зорко стерегли от русских эти заветные берега: то были шведы и ливонцы.

Со шведами не раз уже возникали пограничные ссоры. В 1554 году они привели к войне. Она шла без особенного успеха для той и другой стороны: напрасно шведы пытались взять русскую крепость Орешек; не могли и русские осилить Выборга, но зато окрестные места около него страшно опустошали. Наконец шведский король запросил мира.

Королевская грамота начиналась очень смиренно: «Мы, Густав, Божьей милостью Свейский, Готский и Вендский король, челом бью государю Ивану Васильевичу о твоей милости».

Напротив того, из ответной грамоты московского царя видно, что он свысока смотрит на шведского короля: «Мы для королевского челобитья, — говорится в ней, — разлитие крови христианской велим унять. Если король свои гордостные мысли оставит и за свое клятвопреступление и за все свои неправды станет нам бить челом покорно, то мы челобитье его примем».

Мир со шведами был заключен. Шведским купцам дано было право ездить через русские земли в Индию и Китай; зато русские могли через Швецию ездить в западные европейские города.