В. Сиповский - Родная старина Книга 1 Отечественная история с IX по XIV столетие

Созвал после этого Владимир бояр своих и городских старцев и сказал им: «Приходили ко мне болгары, предлагали принять их веру; потом были немцы, и те хвалили свой закон; после них пришли евреи. Наконец, приходил ко мне посол от греков. Он порицает все законы, а свой хвалит. Много говорил он о начале мира. Чудны эти рассказы, всякому любо слушать их. Сказывал, что и другой свет есть; кто вступит в греческую веру, тот, говорит, если и умрет, то снова воскреснет и не умрет уже вовеки, а кто другую веру примет — гореть тому на том свете в вечном огне. Что вы мне посоветуете? Что скажете?» — «Сам знаешь, князь, — сказали бояре и старцы, — всякий свое хвалит, а не хулит. У тебя есть мужи; пошли их разведать, как служат Богу разные народы». Совет этот по душе пришелся Владимиру. Выбрал он десять лучших и смышленых мужей и послал их к болгарам, немцам, грекам — разведать, как у них совершается церковная служба. Послы эти были у болгар и у немцев; не понравилось им богослужение этих народов. Наконец прибыли послы в Царьград. Узнал царь, с какою целью явились они, принял их с большою честью и послал сказать патриарху, чтобы он совершил богослужение как можно торжественнее для русских послов: «Да видят славу Бога нашего». Повели послов в церковь. Храм сиял огнями. Блистали на иконах золотые ризы и драгоценные камни. Шла торжественная архиерейская служба. Раздавалось прекрасное пение певчих. Благовониями курились кадильницы. Русские послы были поставлены на удобном месте, так что могли видеть всю службу. Они были поражены великолепием и торжественностью службы. На прощание богато одарили послов и с большою честью проводили их. Когда вернулись они в Киев, созвал Владимир снова бояр своих и старцев и сказал: «Вот пришли посланные нами мужи; послушаем, что скажут они». — «Ходили мы, — рассказывали послы, — к болгарам, смотрели, как они молятся в своих храмах (в мечетях): стоят они без пояса; поклонившись, сядут и глядят и туда, и сюда, словно бешеные. Нет красоты в служенье их, нехорош их закон. Ходили мы и к немцам, были у них в храмах, красоты же никакой не нашли. Когда же пришли мы к грекам и когда ввели нас в храм, где служат Богу своему, мы не знали, на небе ли мы были или на земле. Нет на земле такого вида и такой красоты, и рассказать о ней мы не умеем; знаем только то, что там Бог пребывает с людьми и служба их лучше всех стран. Мы не можем забыть той красоты. Всякий человек, вкусив сладкого, не захочет после вкушать горького, так и мы: не хотим здесь быть». — «Если бы худ был закон греческий, — сказали Владимиру бояре, созванные на совет, — то не приняла бы его бабушка твоя Ольга, которая была мудрейшая из всех людей». — «Где же мы примем крещение?» — спросил Владимир. «Где тебе угодно», — отвечали бояре.

Не хотелось русскому князю просить у греков крещения как милости, да кроме того, были, видно, какие-нибудь счеты у Владимира с греками. Он выступил с войском на Корсунь, богатый греческий город на Таврическом полуострове. Корсунцы затворились в городе и крепко отбивались. Владимир послал сказать им, что если они не сдадутся, то он будет хоть три года стоять под городом. Но корсунцы и не думали сдаваться. Владимир приказал у стен города сделать земляную насыпь: с высоты удобнее было поражать стрелами и камнями осажденных. Корсуняне прорыли под стеною подземный ход и ночью тайком уносили к себе в город землю, что насыпали русские за день. Долго бы пришлось Владимиру простоять под городом, да нашелся доброхот русским в Корсуни. Один корсунянин пустил в русский стан стрелу, на которой было написано Владимиру: «За тобою, с восточной стороны, находятся колодцы, от них вода идет по трубе в город, перекопай ее и перейми воду». Владимир, узнав об этом, сказал: «Если это сбудется и Корсунь сдастся, я крещусь». Владимир велел в указанном месте перекопать водопровод. Корсунцы остались без воды; жажда заставила их сдаться. Владимир вошел с дружиною в город и послал сказать греческим императорам: «Взял я славный ваш город; слышал, что у вас есть сестра-девица. Если не отдадите ее за меня, то и с вашей столицей будет то же, что с Корсунью». Опечалились императоры и послали сказать, что нет обычая у христиан выдавать родственниц своих за язычников. «Если крестишься, — прибавили они, — то и сестру нашу получишь, а также и Царство Небесное, и с нами будешь единоверник». Владимир отвечал на это царским посланцам: «Скажите царям, что я хочу креститься; я уже прежде испытал ваш закон: люба мне ваша вера». Затем он послал сказать императорам: «Пусть те священники, которые придут с сестрою вашею, крестят меня». Немалого труда стоило царям уговорить сестру свою Анну выйти за Владимира. «Иду точно в полон, — говорила она, — лучше бы здесь мне умереть». Братья убедили ее тем, что она будет содействовать обращению всей Русской земли к истинному Богу, а греческую землю избавит от лютой рати. «Видишь, — прибавили они, — сколько зла наделала Русь грекам? И теперь, если не пойдешь, будет то же». Анна с большой печалью простилась с роднёй своей, села на корабль и поплыла в Корсунь. С ней было немало священников. В Корсуни она была торжественно встречена. В это время, говорит предание, у Владимира разболелись глаза; он не мог ничего видеть и сильно тужил. Царевна сказала ему: «Если хочешь исцелиться от болезни, то крестись поскорее». Епископ корсунский с теми священниками, что прибыли с царевною, крестил Владимира, и когда возложил на него руки, то он вдруг прозрел. Удивился Владимир такому чуду и сказал: «Теперь только я узнал истинного Бога!» Многие из дружины его, видя это, крестились. Затем совершено было бракосочетание Владимира с Анною.

Владимир отдал Корсунь грекам «в вено за жену свою», как говорит летописец. Затем он взял из Корсуни священников, мощи двух святых (Климента и Фива), церковные сосуды, иконы и вернулся в Киев. Здесь прежде всего крестил он своих сыновей и близких людей. Затем велел уничтожить кумиров: некоторые изрубить, другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и стащить с горы в реку. В то время когда волокли кумир, несколько человек били его прутьями для большего поругания язычества. Многие язычники горько плакали, видя это поругание. Кумир был брошен в Днепр. До самых порогов шли по берегу по приказанию Владимира люди и смотрели, чтобы идол не пристал где у берега. В то время как идол, колыхаясь, плыл по течению и то скрывался под водою, то показывался на поверхности, некоторые язычники бежали по берегу и кричали: «Выдыбай, Перуне!» (То есть выплывай.)