Сергей Ченнык - Последний штурм — Севастополь

Особенно много было тяжелораненых, многие из которых впоследствии пополнили скорбный список умерших. Ранения отличались особой тяжестью, многие были сопряжены с большим количеством переломов костей, причиненных рикошетирующими ядрами, которые находили жертвы даже на излете. Результат такого воздействия на пехоту великолепно проиллюстрировал капитан английской Стрелковой бригады Генри Клиффорд на своем акварельном рисунке, сделанном им после увиденного на Федюхиных высотах. На нем изображены не менее 11 русских пехотинцев «убитых одним ядром в сражении на Черной». {525} 525 Kerr Paul. The Crimean War, 1998, London, P. 142 Если внимательно присмотреться к рисунку, то можно сделать очень интересные выводы. Клиффорд выхватил те детали, которые позволяют заметить, что погибшие, судя по черному снаряжению, русские егеря. Место их нахождения — вершины Федюхиных высот. В другом месте, изображенный на рисунке французский зуав, не смог бы так безнаказанно и беспечно мародерствовать, так как русская артиллерия, стоявшая за Черной, открывала огонь даже по одиночным солдатам противника, попадавшим в сферу ее досягаемости. До вершины высот дошел лишь Одесский егерский полк — значит именно его погибших увидел автор. Другим егерским полкам не удавалось пройти дальше склонов высот. И самое главное — они лежат так, как поднялись на высоту, в строю. Одесский егерский полк был управляем и держал строй даже погибая. По крайней мере, офицеры старались управлять им. Наверное эта, может быть не столь высокохудожественная акварель — лучший памятник доблести русской пехоты, чем иные лубочные произведения, написанные темп, кто не видел этой войны.

Поредели ряды русского генералитета. Были убиты генералы Реад, Вревский, Веймарн. Ранены: Вранкен, Проскуряков, Тулубьев, Гриббе, Гагеман. Левуцкий, Гротенфельд, Огарев. {526} 526 Аврамов Н. Сражение при р. Чёрной//Военный сборник, №8, СПб., 1907 г., С. 5

На этом фоне потери союзников выглядят совсем незначительными, хотя руководствуясь инстинктом самосохранения, Горчаков в своей реляции, написанной после сражения, утверждает что «…неприятель, по всем вероятиям, понес почти равную нашей потерю». {527} 527 Аврамов Н. Сражение при р. Чёрной//Военный сборник, №8, СПб., 1907 г., С. 6 Французы потеряли убитыми и ранеными 70 офицеров и 1470 солдат и сержантов. Столь незначительные потери неоднократно служили почвой для бытовавшего среди англичан и пьемонтцев мнения, что французское командование умышленно занижало цифру собственных убитых и раненых. Конечно, коэффициент неточности имел место. Но если сопоставить процентные соотношения убитых к остальным видам боевых потерь, то именно французские данные окажутся наиболее близкими. Во время кампании в Крыму Франция более скрупулезно относилась к статистике солдат и офицеров, по различным причинам выбывших из строя. Это естественно, ибо комплектовавшаяся путем призыва армия, в которой рядовые и сержанты принадлежали к самым различным слоям общества, часто не самым бедным, была вынуждена и отчитываться перед этим самым обществом. Если в английской армии XIX в. аристократ никак не мог оказаться солдатом, то во французской таковых примеров великое множество. Например, при Альме погиб сержант 3-го полка зуавов Ригоди — сын адмирала. {528} 528 Орехов Д.В. Крымская кампания в «Военных воспоминаниях» генерала Монтодона//Историческое наследие Крыма, №9, 2005 г., Симферополь, С. 49 За несколько лет до Крымской войны, 22 января 1851 г., во Франции был принят закон, предписывавший тщательнейшим образом вести сей скорбный учет. {529} 529 Costantini A, Colonel. La guerre de coalition contre la Russie et L'expédition de Crimée (1853–1856), Paris, 1976, P. 85–120

Наибольшие потери понес 2-й зуавский полк. Он бессменно находился на поле сражения, то занимая предмостное укрепление, то уступая его русским, выводя их под огонь артиллерии. Перед сражением в строю было не более 1200 человек. Почти половина людей была убита, ранена или пропала без вести почти за год кампании в Крыму. После Черной речки силы полка оказались столь ничтожными, что при последующем штурме города французское командование было вынуждено использовать его как резерв 1-го и 3-го зуавских полков. А после кампании значительная часть солдат полка была переведена в зуавы императорской гвардии. При Черной речке потери полка составили 11 офицеров и 300 солдат и сержантов убитыми и ранеными. {530} 530 Laurencin Paul. Nos zouaves, Paris, 1888, P. 119

Но самую большую цену за победу в этот день заплатили французские артиллеристы, на плечи которых легла основная тяжесть боя. Они потеряли:

В полевых батареях дивизии Эрбильона:

2 офицеров тяжелоранеными, 13 канониров убитыми и 22 ранеными, 30 лошадей убитых и раненых;

В полевых батареях дивизии Фоше:

3 офицеров ранеными, 23 канонира убитыми и ранеными, 20 лошадей убитыми и ранеными;

В гвардейской конной батарее (резерва):

4 офицера ранеными, 35 нижних чинов убитыми и ранеными, 40 лошадей убитых и раненых;

В конной батарее резерва:

1 офицера убитым, 22 канонира убитыми и ранеными, 50 лошадей убитых и раненых;

В остальных батареях, вступавших в бой на разных этапах сражения:

10 офицеров убитыми и ранеными, 115 канониров убитыми и ранеными, 152 лошадей убитых и раненых. {531} 531 Осада Севастополя (1854–1856) с подробным изложением действий артиллерии. Составлено капитаном прусской артиллерии Вейгельтом. СПб., 1863 г. С. 260

Скрупулезно дает информацию о потерях французской армии Шеню. Он считает, что это сражение было для французов незначительным по сравнению с Инкерманом или «ужасной резней» последнего штурма Севастополя: «Мы потеряли 291 убитыми и 1227 ранеными». {532} 532 Chenu Jean-Charles. Rapport au conseil de santé des armées sur les résultats du service médico-chirurgical aux ambulances de Crimée et aux hôpitaux militaires français de Turquie, pendant la campagne d'Orient en 1854–1856–1856, Paris. 1865. P.328

Сардинские потери не превысили 200, а турецкие — 7 человек (только раненые). {533} 533 Описание обороны города Севастополя, под рук. Генерал-адъютанта Тотлебена, Ч. 2, СПб., 1871 г., С. 287 Сардинцы не преминули увязать незначительность собственных потерь со своей значительностью в исходе сражения. Иногда их официальная историография буквально ставит успех дня в прямую зависимость от непосредственного участия в нем пьемонтского контингента: «Наши потери в сражении на речке Черной были относительно небольшие, но было бы ошибкой определять из этого факта нашу роль в этой битве. С учетом выгодной для нас занимаемой позиции и хода развития боевых действий, мы нанесли противнику значительно больший урон чем потерпели сами. Возможно если бы французский главнокомандующий проявил бы большую инициативу (лишь две пятых союзников были задействованы в сражении), мы могли бы нанести противнику гораздо большие потери и еще меньше иметь своих. Находясь на левом фланге обороны союзников и занимая сильные, доминирующие позиции, оснащенные достаточными оборонительными укреплениями, мы, за исключением первой фронтальной атаки на траншеи г. Зиг-Заг, постоянно вели фланговую стрельбу и также в спину противника. Поскольку русские основным направлением наступления избрали центр обороны союзников, то именно по этой причине потерпели поражение. Отсюда и наш достигнутый успех при малых потерях. Противник, по-своему планируя наступление, нас почти не победил.