Николай Лузан - Сталин. Операция «Ринг»

– Хорошо, перепроверили, убедились в надежности Ударова, – согласился Судоплатов и задался вопросом: – А что дальше?

– Подключить к операции «Ворон». Судя по всему, он близок к власовской верхушке и может быть полезен Арнольду, – заключил Маклярский.

– А как же быть с Блюменталь-Тамариным? Задание по нему никто не отменял, – напомнил Фишер-Абель.

– Никуда он не денется. Его давно не видно и не слышно. Может, уже подох, – возразил Маклярский.

– Но это же приказ самого товарища Сталина….

– Так, товарищи, давайте не будем отклоняться от главного! – вмешался в спор Судоплатов и заключил: – На сегодня мы имеем: Ударов жив, находится в Берлине и связан с власовской верхушкой. Кроме того, он располагает влиятельными связями среди гитлеровцев. Без их поддержки подобный турнир не организовать. Это означает, что нынешние разведывательные возможности Ударова могут представлять для нас больший интерес, чем Блюменталь-Тамарин.

– Несомненно, Павел Анатольевич, поэтому с Ударовым надо как можно скорее выходить на связь, – торопил события Маклярский.

– Но сначала убедиться в его надежности, – напомнил Судоплатов и, подводя итог совещания, распорядился: – Товарищи, прошу подготовить и представить мне на рассмотрение указание в адрес Арнольда. Основное его внимание должно быть сосредоточено на проверке надежности Ударова, выявлении и изучении характера его связей и в первую очередь среди гитлеровцев. Это сейчас главное, и при этом мы не должны попасть в капкан германской контрразведки.

– Есть! – приняли к исполнению Маклярский с Фишером-Абелем и вернулись к себе, чтобы заняться подготовкой документа.

Так, спустя полтора года, операция «Ринг» получила второе дыхание. Для Судоплатова, Маклярского и Фишера-Абеля Миклашевский-Ударов в своем новом качестве представлял гораздо больший интерес, чем просто как ликвидатор предателя Блюменталь-Тамарина. Война подходила к концу, и советские спецслужбы готовились к завершающей схватке. В ней на передний план выходила задача, связанная с тем, чтобы найти и покарать предателей, палачей и агентов и резидентов из тайной армии абвера и Главного управления имперской безопасности Германии, пытавшихся скрыть свою волчью личину под серым мундиром вермахта, масками командиров, бойцов Красной армии, партизан или военнопленных.

«Андрей – Арнольду

Представленная вами информация в отношении Ударова заслуживает серьезного оперативного внимания. Задействуйте в полном объеме имеющиеся у вас возможности и в кратчайшие срони проведите проверну его надежности. Нельзя исключать, что он перевербован и используется германской разведкой в интересах завязывания с нами дезинформационной игры.

В этих целях без выхода на личный контакт с Ударовым выясните обстоятельства его появления в Берлине, где проживает, чем занимается, в каких отношениях находится с Блюменталь-Тамариным. Дополнительно установите, кто входит в круг близких знакомых Ударова и какое они занимают положение.

Особое внимание уделите выявлению и изучению характера связей Ударова среди сотрудников гитлеровской разведки и контрразведки, политиков и промышленников.

Примите наши сердечные поздравления с наступающим Новым годом. Годом нашей победы. До встречи в Берлине».

Прочитав расшифровку радиограммы с указанием Андрея – начальника 4-го управления НКГБ СССР генерала Павла Судоплатова в отношении Ударова – Миклашевского, опытнейший резидент РДР «Арнольд» – Лаубэ пришел к выводу: в Москве не рассматривают восставшего из мертвых агента-боевика как активного участника операции возмездия в отношении высокопоставленного предателя Ворона – бывшего командующего 2-й ударной армии генерала Андрея Власова.

Подтверждение тому Лаубэ находил в последней части радиограммы. В ней Судоплатов акцентировал внимание резидентуры на «…выявлении и изучении характера связей Ударова среди сотрудников гитлеровской разведки и контрразведки, политиков и промышленников».

Все, вместе взятое, говорило Лаубэ о том, что с Ударовым в Москве связывали другие планы, рассчитанные на проникновение в гитлеровские спецслужбы и получение разведывательной информации об операциях, проводимых против СССР. Перечитав еще раз последнюю часть радиограммы, он передал ее своему заместителю – Леонарду Дырману. По мере того как тот вникал в содержание, все более озабоченным становилось его лицо. Не сдержавшись, Дырман с раздражением произнес:

– Не было печали, так черти накачали.

– Ты о чем? – уточнил Лаубэ.

– Скорее о ком – о Миклашевском. Как не вовремя он свалился на нашу голову! С Вороном проблем по горло, а тут еще за ним бегать.

– Перестань, Леонард! Какие есть предложения?

– Какие тут могут быть предложения? Приказы выполняются, а не обсуждаются.

– Вот-вот, с какого конца начнем?

– С того, который не станет худым, – буркнул Дырман. Лаубэ хмыкнул и с сарказмом сказал:

– С худым концом никакое дело начинать не стоит.

– Я не о том, Арнольд! Нам же не разорваться! Берлин – это же не лес под Смоленском.

– Перестань, Леонард! Сам же сказал: приказы выполняются, а не обсуждаются.

– Сказать легко, а как выполнить, ума не приложу.

– Первое – не отчаиваться, второе – спокойно проанализировать наши возможности и определиться, с чего начинать проверку Миклашевского.

– Его еще надо установить. А Берлин – это больше, чем стог сена, и где искать ту иголку?

– Так таки иголка, – возразил Лаубэ и напомнил: – Две зацепки у нас все-таки есть.

– Ты имеешь в виду спортклуб, где Миклашевский засветился?

– И не только его, но и курсы власовских пропагандистов в Дабендорфе.

– Думаешь, он с Блюменталь-Тамариным трется среди этих сволочей?

– А где же им еще быть? Мы по крайней мере знаем, что Блюменталь-Тамарин бывает в Дабендорфе, а это – ниточка к Миклашевскому.

– В принципе, вариант, – согласился Дырман и предложил: – В таком случае надо опросить Эриха. Он с самого начала работал в Дабендорфе.

– И не только, Франца Йошке тоже.

– Слушай, Арнольд, а зачем все накручивать, может, сразу выйти на Миклашевского? – предложил Дырман.

– А как же приказ Андрея провести его проверку? – напомнил Лаубэ.

– Да че тут проверять, ты же не хуже меня знаешь Игоря. В Смоленске он прошел через гестаповское сито и не сломался.

– С того дня минуло больше года, и…

Лаубэ так и не закончил фразы. Хлопнула входная дверь, и в комнату ворвался Курт, дежуривший на подходе к квартире. Его вид говорил: смертельная опасность на пороге. Лаубэ схватился за пистолет. Дырман нащупал гранату в кармане куртки.