Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Несмотря на все свои дирижистские устремления, ВОКС был вынужден постоянно скрывать и ограничивать применение имевшихся у него рычагов влияния, чтобы поддерживать видимость столь ценимого «нейтралитета» Общества друзей. Секретный надзор, осуществлявшийся на расстоянии, и сопровождавшая его опора на местных эмиссаров неизбежно приводили к недоразумениям. После 1925 года Общество друзей вступило в период застоя, и изначально тесное сотрудничество Барона с ВОКСом было свернуто. В конце 1925 года Каменева жаловалась советскому послу в Германии Н.Н. Крестинскому на то, что, несмотря на финансирование в твердой валюте через ВОКС, Барон все еще не удосужился (а возможно, и уклонялся от этой обязанности) представить действительный объединенный отчет о деятельности Общества друзей {229} 229 Каменева — А.А. Штанге, 24 сентября 1925 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1a. Д. 47. Л. 146; Каменева — Н.Н. Крестинскому, 2 октября 1925 г. // Там же. Л. 156–157. . Что еще хуже — как выяснилось, немалое число тех, кто записался в «друзья» СССР, не принимали никакого участия в делах Общества, и поэтому (как и во многих советских «общественных» организациях) там было немало «мертвых душ». В конце 1920-х — начале 1930-х годов в разных городах Германии было создано четырнадцать региональных отделений Общества, но, как с горечью писал в 1933 году в письме заместитель руководителя ВОКСа, «большая часть их существовала только на бумаге». В Мюнхене местное отделение Общества якобы использовалось неким баварским предпринимателем для набора желающих отправиться в организуемые «Интуристом» поездки, а Барона обвиняли в том, что он при этом даже не знает точного числа членов Общества в Берлине и других местах {230} 230 Зам. пред. ВОКСа Е.О. Лернер — Уполномоченному ВОКС в Германии т. Гиршфельду, 2 января 1933 г. // АВП РФ. Ф. 082. Оп. 15. Д. 28. Папка 71. Л. 11. . [15] В действительности Барон при случае демонстрировал близкое знакомство с рядом местных отделений, которые на тот момент реально функционировали. Барон, ранее занимавшийся издательской деятельностью, значительную часть своего времени, как сообщалось, посвящал выпуску печатного органа Общества «Новая Россия» {231} 231 Р.С. Веллер — Каменевой. Берлин. 12 декабря 1924 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 6. Д. 1. Л. 197. .

Упоминавшийся выше Левит-Ливент, энергичный и проницательный референт ВОКСа по Центральной Европе, занявший эту должность в марте 1929 года, писал о своих замыслах одновременно омолодить Общество и сохранить контроль над ним, а именно: заменить старых верных сотрудников в президиуме такими фигурами, как Таут, Пискатор и Генрих Манн; сделать распространение журнала Общества коммерчески выгодным, чтобы субсидии из Москвы были больше не нужны; сместить Барона. Однако последний сопротивлялся, отказываясь сменить членов президиума в период между 1925 и 1933 годами, а без «надежных исполнителей» на местах все подобные замыслы оставались лишь «фантазиями». Поскольку в конце 1920-х — начале 1930-х годов в германской политике наметился поворот вправо, все чаще и чаще раздавалась критика способности Барона и основных членов Общества друзей, стоявших у его истоков, влиять на общественное мнение Германии {232} 232 Левит. Отчет по Германии за 2-е полугодие 1929 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 6. Д. 57. Л. 86–87; Доклад референта [ВОКСа] по Центральной Европе т. Ливент-Левит, 17 июля 1929 г. // Там же. Л. 96–193; Mick С. Sowjetische Propaganda. S. 218. . До 1933 года в СССР то и дело возобновлялись дискуссии о необходимости замены Барона, чего, однако, так и не произошло.

В свете растущих проблем, связанных с созданием организации, которая оставалась бы значимой в Германии и одновременно контролировалась бы из Москвы, оптимистичные заявления ВОКСа перед советскими партийными и государственными органами о неуклонном росте Общества друзей выглядят по меньшей мере фантастичными. Например, в одном раннем документе содержится смелое и весьма типичное утверждение, что «мы» гарантируем «руководящее влияние» коммунистов в Обществе либо через его членов, либо через представителей ВОКСа {233} 233 Объединенное Бюро Информации Комиссии заграничной помощи // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 8. Д. 3. Л. 108. . Однако несмотря на подобную риторику, Каменева, понимая со всей очевидностью, насколько уязвимым было Общество друзей на самом деле, не настаивала на замене Барона. Она желала, чтобы и овцы были целы, и волки сыты, т.е. хотела разработать такую схему эффективного контроля со стороны ВОКСа, которая позволила бы сохранить автономию Общества, но не дала бы возможности Коминтерну и КПГ переманить Общество для достижения временных политических целей. Со своей стороны, КПГ не считала Общество принадлежащим к ее структуре, но рассматривала его как «находящееся на самой отдаленной периферии нашей зоны влияния» {234} 234 Каменева — А.А. Штанге, 24 сентября 1925 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1a. Д. 47. Л. 46; Каменева — An Gen. Frumkin. Zum Protokol [Агитпроп ИККИ] vom 15/VI 1926 // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 30. Д. 139. Л. 157. О позиции Коммунистической партии Германии см.: Protokoll iiber die Sitzung von 10. Februar 1932, betr. Gesellschaft der Freunde des Neuen Russlands // АВП РФ. Ф. 082. Оп. 15. Папка 71. Л. 70–75, цит. л. 74. .

Трудности контроля, с которыми сталкивался ВОКС, усугублялись тем, что дипломаты советского посольства в Берлине (включая и сотрудников ВОКСа, работавших в Германии) были гораздо более озабочены тем, чтобы склонить на свою сторону влиятельных представителей нелевых кругов, чем привлечь сочувствующих «друзей». В конце 1924 года помощник-референт Каменевой Р. Веллер докладывал в Москву, что представитель ВОКСа А.А. Штанге и другие сотрудники посольства почти не обращают внимания на Общество друзей, говорят о нем «с раздражением» и не оказывают ему никакой поддержки:

К Обществу друзей у Штанге очень холодное отношение. Объясняется это тем, что Общество, имея в своем составе очень много больших имен, фактически в смысле выявления мнения германской общественности себя ничем не проявило {235} 235 Р.С. Веллер — Каменевой. Берлин, 12 декабря 1924 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 6. Д. 1. Л. 197. .

Как мы помним, в 1925 году Штанге со всей определенностью отдал предпочтение Обществу проф. Хётча по сравнению с Обществом друзей. Такая позиция привела к критике Общества друзей, которое упрекали в сугубо «декоративной» деятельности, а также в том, что большинство «друзей» вступали в него «в знак более или менее дружественного отношения к Советскому Союзу» {236} 236 Штанге — Каменевой, 8 сентября 1925 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1a. Д. 47. Л. 134–135; Каменева — А.А. Штанге, 24 сентября 1925 г. // Там же. Л. 144–146; Докладная записка [не позднее 3 сентября 1925 г.] // Там же. Л. 48. .

Каменева была в корне не согласна с позицией Штанге, предлагая работать с обоими партнерами одновременно. В дискуссиях на высшем уровне (с участием ЦК партии) в 1928 году она обличающе утверждала, что советское мещанство копирует европейскую буржуазно-коммерческую массовую культуру и по сравнению с ним «левые тенденции» в Европе носят более передовой характер. Как заявляла Каменева, европейские интеллектуалы левого толка, заимствуя лучшие достижения пролетарской культуры Советского Союза, будут способствовать ее укреплению внутри СССР {237} 237 Каменева — Смирнову (Отдел печати ЦК), 21 января 1928 г.// ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1а. Д. 118. Л. 9–20; Каменева — в ЦК ВКП(б) [1928 г.] // Там же. Л. 115. . Это было из ряда вон выходящее заявление: европейские интеллектуалы якобы спасут советскую культуру от ее же худших инстинктов, образовав в результате культуртрегерский союз с ее наиболее передовыми элементами. Неудивительно, что Каменева так не хотела преуменьшать значение немецких «друзей»-попутчиков. «Двойственная политика» ВОКСа, предусматривавшая партнерство и с левыми, и с националистами в Германии, оставалась главным направлением в его деятельности и после смещения Каменевой в конце 1929 года, даже в период весьма спорных пропагандистских акций среди немецких крайне правых.