Алексей Пиманов - Сталин. Трагедия семьи

Тем не менее отец не возражал против ее замужества, а значит, не надо было думать, где и на что жить молодой семье. Не нужно было думать, как растить ребенка, который появился на свет весной сорок пятого года — его растили две няни. Сталин, узнав, что скоро опять станет дедом, не только помог с квартирой в Доме на Набережной, но и разрешил Светлане жить в ее любимом Зубалове. Правда, для этого понадобилось опять выпрашивать аудиенцию у главы государства.

Это уже было осенью. До этого времени Светлана выполняла наказ отца и делала все, чтобы он не видел ее мужа, а заодно и сама держалась подальше от «душной», по ее словам, атмосферы Кремля. Просьб к отцу у нее не было, все проблемы на тот момент были решены.

Война близилась к концу. Брат Василий шел в гору: ордена, медали, звания. Он уже был генералом, но все больше и больше пил, слухи об этом доносились со всех сторон. С братом Светлана тоже не искала встречи.

Она вырвалась на свободу.

Марфа Пешкова:

— Она все время старалась вырваться из этого круга, и когда она уже стала самостоятельным человеком и уговорила отца, чтобы ей выехать из Кремля, иметь свою собственную квартиру, то в университете у нее образовалась совершенно новая компания совершенно новых людей, которые были связаны с литературой и историей.

Университеты во все времена и во всех странах были оплотом прогрессивной мысли. Люди, бывающие на квартире дочери Сталина, мыслили другими категориями. Они говорили о прогрессе, они мечтали о свободе, и в этой компании Светлане становилось стыдно, что она дочь Сталина.

Марфа Пешкова:

— Мне рассказывал племянник Алексея Толстого и Людмилы Ильиничны, что он часто бывает у Светланы, зная, что я с ней раньше очень дружила. Он говорит: «Мы там очень весело проводим время и очень интересно, потому что кто-то читает стихи, кто-то читает свои произведения. Мы это обсуждаем, но когда мы там встречаемся, она портрет отца, который висит на стене, переворачивает».

Обратите внимание на эту деталь. Мы не будем ее комментировать, а лишь заметим, что поступок для Светланы очень характерный. Совсем скоро она так же перевернет и страницу своей совместной жизни с Григорием Морозовым.

Для развода было несколько причин: плохое отношение к мужу Светланы Сталина, который так ни разу и не увидел своего зятя; возникшая вдруг неприязнь между бывшими друзьями Григорием и Василием Сталиным и… многочисленные родственники Гриши Морозова, которые постоянно толпились в квартире Дома на Набережной с просьбами пристроить куда-нибудь получше своих детей.

Все закончилось просто. Однажды Григория не впустили в Кремль, а Василий взял паспорт сестры и через несколько часов вернул его в абсолютно девственном виде. Будто бы Светлана никогда и не была замужем. От брака остался симпатичный мальчик Иосиф, Ося. Даже Сталин, однажды увидев его в Зубалове, сказал: «А сынок у тебя хорош! Глаза у него хорошие».

За все почему-то рассчитался отец Гриши Морозова. Вскоре, в разгар борьбы с космополитами, он был арестован по какому-то глупейшему обвинению. Кто-то докопался до того факта, что якобы настоящая фамилия отца Гриши была Мороз, а не Морозов. На самом деле это было чушью, но бывший свекор Светланы провел в ссылке шесть лет.

«Сионисты подбросили тебе твоего муженька!» — все упрекал Светлану отец.

В те годы у Светланы самой близкой подругой была Элеонора Микоян, жена Степана Микояна. Мы приехали снимать Элеонору Петровну и Степана Анастасовича к ним домой, в дом, стоящий недалеко от Павелецкого вокзала. В квартире царили шестидесятые годы, неверное, тогда такую мебель достать было почти невозможно. Огромное количество книг и богатейшая фонотека классической музыки. На стенах фотографии, от которых мороз идет по коже. Молодые Ворошилов и Микоян на трибуне во время какого-то парада еще до войны, оба заразительно смеются. Фотография и рисунки дачи в Зубалове, той самой, которой так восхищалась Светлана. Рисунки делала хозяйка дома. Элеонора Петровна показала нам еще несколько рисунков, объясняя, как были расположены их дача и дача Сталиных.

— А вот по этой дорожке можно было за десять минут дойти до них…

На фотографиях вся советская история: Серго Орджоникидзе, Надежда Аллилуева, Никита Хрущев, конструкторы Ильюшин, Туполев, руководители государства Косыгин, Брежнев, Подгорный, тут же Фидель Кастро, Ван Клиберн, Михаил Плетнев, Юлиан Ситковецкий и много-много других. История — если называть фамилии, обычная жизнь — если смотреть, что изображено: какое-то застолье, группа товарищей, компания друзей. Кто-то играет в теннис, а кто-то смотрит. Кто-то за рулем «Опеля». Не кто-то, а семнадцатилетняя Эля, Элеонора Петровна, за рулем иномарки — в 1939 году.

Впечатляет?

На нас это произвело впечатление.

Киса, как ее называла Светлана, была на несколько лет старше дочери Сталина. Дочь рано погибшего летчика-испытателя, она воспитывалась в семье другого легендарного летчика — первого начальника Полярной авиации М. Шевелева. В 1939 году СССР купил десять машин «Опель», чтобы в будущем сделать по их образу и подобию советскую малолитражку «Москвич-401». Эти десять машин разрешено было купить Героям Советского Союза. М. Шевелев купил одну из машин и подарил дочери Эле. Теперь Элеоноре Петровне.

Кисе дочь Сталина рассказывала обо всем. Тогда они жили по соседству, и Светлана могла прибежать и в час ночи, чтобы поделиться с подругой новостями или попросить совета.

Элеонора Микоян:

— Ее как-то очень угнетало, что из-за Гриши у нее испортились отношения с отцом. Он же не хотел его видеть и детей, то есть даже внуков своих, видел всего раз, что ли. И вот она мне сказала как-то: «Знаешь, Киса, мужей у меня, может, будет много (кстати, что оказалось правдой), а вот отец у меня — один».

За эти годы Светлана видится с отцом считанные разы, но часто звонит и пишет ему длинные, совсем не официальные письма.

Светлана Сталина — отцу — Иосифу Сталину:

«Здравствуй, дорогой папочка!

Я никогда еще так не радовалась, как в тот день, когда получила твое письмо и мандарины. Ты прав, я теперь не воробушка, а целая «ворона». В соответствии с этим и твое письмо с посылкой обрадовало меня намного больше, чем когда я была «воробьем»…»

Отец, когда отдыхал на юге, всегда присылал дочери подарки, чаще всего южные фрукты. В этом же письме звучат и отголоски сложных взаимоотношений брата и сестры.

«Вспомни, что на меня тебе наговорили! И кто?.. ну, черт с ними…» — пишет Светлана отцу.

«Наговорщиком» она называет брата Василия, но тему не развивает, а заканчивает письмо словами любящей дочери:

«Все-таки жду тебя в Москву. А может быть, папочка пришлет мне еще одно такое же хорошее письмо?