В. Назаров - Загадки Русского Междуречья

Владимир Даль приводит пример подобных народных представлений. Так, о Солнце говорили: «По заре зарянской катится шар вертлянский – никому его не обойти, не объехать». Сохранился также текст заговора, с которым нагая бабка обносит нагого младенца вокруг бани: «Заря, зарина, заря скорина, возьми с раба Божья младенца зыки и рыки дневные и ночные». По народным поверьям, жизнь ребенка с момента рождения зависит от животворящей силы зари. А вот какая народная лирическая песня записана в начале XIX века в Тульской губернии: хотя в ней речь и идет о вечерней заре, но зато последняя отождествляется с солнцем, которое утром обязательно превратится в утреннюю зарю (по существу представление, полностью совпадающее с гимнами Ригведы):

У восточных славян и русских Утренняя Заря, прогонявшая Ночь, считалась Девой-воительницей, Победительницей Тьмы и одновременно – Матерью Солнца, которое она в прямом смысле рожала каждый божий день, подобно тому, как птица сносит яйцо. Такое представление восходит к самым глубинам протоарийского мировоззрения, впоследствии расщепившегося на самостоятельные, но во многом перекрещивающиеся индоевропейские мифологии. Рудиментами первичного миросозерцания можно считать такие русские сказочные образы, как Ненаглядная Красота, Марья Моревна, Царь-Девица, которые первоначально, как доказал еще А.Н. Афанасьев, тождественны богине Утренней Зари.

Если внимательно проанализировать блок космогонических вопросов, зафиксированный и доживший до наших дней благодаря нашему бесценному духовному сокровищу – Голубиной книге, здесь обнаруживается следующий небезынтересный порядок: за Солнцем и Месяцем обычно следуют зори (правда, иногда появляется еще и Луна, что также свидетельствует о глубокой архаике, ибо, согласно донаучным представлениям, Луна и Месяц считались разными светилами, как зимнее, весеннее и летнее Солнце):

В тексте, записанном еще Киршей Даниловым, зори даже предшествуют звездам. В любом случае зори – равноправные члены сплоченной семьи дневных и ночных светил. Случайно ли это? Безусловно, нет! Почетное место и основополагающее значение зари досталось Голубиной книге от той эпохи, когда, как только что сказано, слабо дифференцированные индоевропейские племена обитали еще на Крайнем Севере и полярные зори являлись носителями жизненно важного смысла, знаменующего рождение солнечного света. В Ригведе Богиня утренней зари Ушас разъезжает по небосводу на ослепительной колеснице, запряженной алыми быками (по другим версиям, конями), покровительствует путникам и певцам, приносит богатство и счастье. Ушас рождена Солнцебогом Сурьей и одновременно является его инцесуальной супругой. От этого кровосмесительного брака отца и дочери-жены родились близнецы Ашвины. Ей посвящено множество самых поэтических и вдохновенных гимнов. Поэтому вовсе не удивительно, что мифологема «утренней зари» перекочевала в свое время в протограф древнерусского текста и прочно в нем закрепилась, заняв столь высокое место в «небесной иерархии» Голубиной книги.

В фольклоре сохранились и другие осколки древнейшей общеиндоевропейской мифологемы: Заря – мать, Солнце – сын или дочь. «Без утренней зорюшки солнышко не взойдет», гласит пословица. В Архангельской губернии записан заговор, обращенный к ночному небу и утренней заре: «Заря-зорница, красная девица, сама мати и царица, светел месяц, часты звезды… Среди ночи приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью-царицей». В новгородской Хлудовской псалтыри конца XIII века есть миниатюра: огнеобразная дева несет в руках Солнце; имя ее, как гласит подпись – «Зоря утренняя». Или такой пример: в хозяйственном обиходе до сих пор весьма распространенным остается кличка коровы – Зорька. Заметьте, в основу имени положено не солнце или луна, а именно заря, которая в древности ассоциировалась с Небесной коровой.

Космическую сущность любви, о чем писали многие мыслители Запада и Востока, в лапидарной форме выразил Данте: «Любовь, что движет солнце и светила». В русском народном мировоззрении (как и в мировоззрении других народов) обнаруживается иной аспект данной темы: сам человек оказывается сыном или дочерью небесных светил, тем самым образуя с ними небесно-космическую семью. Что касается зари, то «зоревое мироощущение» через «коллективное бессознательное» вошло в плоть и кровь русской культуры, пронизывая ее от самых истоков до сего дня. Достаточно вспомнить поэтический шедевр Александра Вельтмана «Что затуманилась, зоренька ясная…», моментально превратившийся в народную песню, или хрестоматийные пушкинские строки «Румяной зарею покрылся восток…», или не менее знаменитую арию Ивана Сусанина «Ты взойдешь, моя заря…» и т. д. и т. п. Более того, в русском миросозерцании (и не только в русском) смысловая константа зари приобрела особое значение, став неувядающим символом Надежды и Свободы. Здесь вновь тон задает Пушкин: «И над отечеством свободы просвещенной взойдет ли наконец прекрасная заря?»

В процессе длительного духовного развития русскому народу пришлось усвоить две главные числовые доминанты, имеющие архаичное арийское происхождение – двоичность (дуальность) и троичность (триадичность). Первая присуща преимущественно древнеиранскому мировоззрению, вторая – древнеиндийскому. Обе, однако, родом из общего индоевропейского источника.

Возьмем, к примеру, притчу о двух космических зайцах, олицетворяющих Правду и Кривду, завершающую наиболее полные версии знаменитого древнерусского «духовного» (а по существу, философского) Стиха о Голубиной книге:

В подтексте приведенного отрывка сокрыты еще две проблемы. Одна – древняя, связанная с извечной борьбой двух космических начал – Добра и Зла. Другая – архидревняя, связанная аж с тотемными предпочтениями наших предков и прапредков, что уводит в самые немыслимые глубины общечеловеческой истории и гиперборейского мировоззрения. В данном случае нас интересует первая. Она связана с распространенным по всему миру, от Китая до Ближнего Востока, манихейским учением, которое в свою очередь опиралось на зороастрийскую доктрину и древнеарийскую традицию, тесно связанную с древней Гипербореей – северной Прародиной человечества. В Средние века повсюду в Европе возникали очаги тайного учения и проповедовавших его тайных обществ, которые по сути своей являлись прямыми приверженцами вероучителя Мани (ок. 216 – ок. 277), по имени которого и названо манихейство, и пророка Зороастра, жившего не позднее VI века до нашей эры.