Михаил Любарский - Немые свидетели

В 1604 году в Париже вышла книга Франсуа Демеля «Советы по распознанию поддельных рукописей и сравнению почерков и подписей для того, чтобы уметь видеть и обнаружить всякие подделки; с подробным и полным объяснением искусства письма; о том, как распознать и расшифровать скрытые и тайные письмена». Это был первый специальный печатный труд по судебному исследованию документов. Книга переиздавалась трижды.

Почти шестьдесят лет спустя там же, в Париже, вышла книга Жака Равено — члена корпорации, эксперта-письмоведа.

Равено рассказывает, как, по его мнению, надо подбирать образцы для сравнения почерков, высказывает ряд замечаний о способах, к каким прибегают преступники при подделке документов, и говорит о тех чисто внешних признаках состояния документа, по которым можно эту подделку распознать. Он советует не доверяться первому впечатлению. «Не следует полагаться исключительно на форму букв — этот признак легче всего поддается подражанию». Если исследователь заметил очень большое сходство между подлинной подписью и поддельной, то в этом случае поддельная подпись может быть результатом рисовки. Ее можно узнать по замедленному темпу письма, извилистым штрихам, поправкам. Чтобы окончательно убедиться в рисовке, надо совместить обе подписи и осмотреть их на просвет.

Равено говорит и об установлении давности записей, указывает, как обнаружить поправки, вставки, подмены листов и т. д.

Книга Равено вышла более трехсот лет назад, но некоторые ее разделы не потеряли значения и по сей день.

Какие же споры о подлинности документов возникали в судебной практике XVII века? Приведем два примера.

В 1659 году в парижском парламенте разбиралась жалоба вдовы Муан на веронских судей. Свидетель Петр Муан представил два документа о смерти брата. Эксперты обратили внимание, что на одном из свидетельств отсутствует дата, а в другом число явно дописано позднее: выдали подделку цвет чернил и расположение даты по отношению к остальному тексту. И наконец в самом тексте свидетельств эксперты обнаружили противоречие. В первом говорилось, что мальчик похоронен в церкви, а во втором — на кладбище.

В 1945 году английский исследователь Смитсон опубликовал статью «Раскрытие преступлений 300 лет тому назад». Вот дело 1670 года, о котором он рассказал.

Рассматривался иск на 400 фунтов стерлингов. Истец предъявил суду расписку ответчика, но тот отказался от нее. Присяжные осмотрели расписку и образцы почерка ответчика и не нашли никакой разницы в почерках. Но неожиданно один из членов жюри попросил освободить его от исполнения своих прямых обязанностей и позволить выступить свидетелем. Оказалось, что член жюри долгое время торговал бумагой и отлично разбирается в ее особенностях. На бумаге расписки он заметил водяной знак и как специалист мог засвидетельствовать, что эта бумага появилась в продаже значительно позже даты расписки. Суд отверг иск.

И в том и в другом судебных случаях речь шла не только о сравнении почерка, но и о материале письма: чернилах, бумаге.

В течение всего XVII и XVIII веков вокруг Корпорации специалистов по судебному исследованию документов бушевали страсти. Одни доказывали необходимость этого учреждения, другие, напротив, требовали ее упразднения. На протяжении двух столетий корпорацию закрывали, открывали, переименовывали и, наконец, окончательно ликвидировали, создав взамен Академию письма.

В конце апреля 1636 года стольнику и воеводе Григорию Филимоновичу Нарышкину была подана челобитная от подьячего Верхотурской приказной избы Ивана Пермякова:

«В нынышнем во 194-м году, апреля в 25 день объявилося воровское подметное письмо на меня, холопа вашего, неведомо от какого вора и бунтовщика, бутто я, холоп ваш, в таможенной избе всякое нерадение вам великим государем и торговым людем тяготу и налоги и обиды чиню».

Челобитчик просил произвести розыск и порасспросить торговых людей, «какие он им обиды чинит». Был ли учинен розыск — неизвестно, но показания тридцати торговых людей сохранились. Все они, как один, заявили, что от Ивана Пермякова в таможне «налог и обиды к себе никакой не видали… опроче всякой добродетели… и ни от кого на него жалобы никакой не слыхали».

Тут бы, казалось, и делу конец. Но через семь месяцев воевода получил новую челобитную. На, сей раз, кроме Ивана Пермякова, ее подписал и сам таможенный голова Григорий Скорняков. Оба жаловались на новое «подметное письмо», которое приложили к челобитной. Вот его текст: «Государю нашему Юрью Михайловичу служилы[е] люди Семен Иванов сын Енисиского острогу, да Ленского Якуцкого острогу служилой Устинко Семенов сын, да торговые люди Сила Иванов ярославец, да торговой Степан Семенов сын московитин.

Жалоба, государь, нам на верхотурского голову на Григорья Прокопьева сына Скорнякова в проезде верхотурском и в великой обиде и разоренье и в налоге для своих прихотей и пожытков. А в государеве казне и в таможенном великой недобор чинится у него. И во 193-м году у него Григорья в зборе в таможне и в отпуске вёшнем торговым и промышленным людем только было петьсот не з большим, а у прежних голов зборы вёшние были по девятисот и боле.

Да жалоба, государь, нам на целовальника ларешнаго на Илью Тихонова, что тот Илья Тихонов тако же разоряет и обидит проежых и торговых и всяких чинов людей. А тот Илья по другой год накупается в таможню в целовальники, дает воеводам по штидесят рублев и боле, и от тех накупщиков немалые недоборы чинятся в таможне. А тот же Илья хвалится и в третий год накупиться в таможню.

А воевода из Якуцкого острогу ехал Иван Васильевич Приклонский, и сына наперед послал из Верхотурье с возом и к таможне не приехал, только до головина двора доехал и во двор к голове въехал со всем возом, а в возу — бог весть.

Да жалоба, государь, нам на Ивашка Офонасьева Пермякова на ушника и на клеветника, на накупщика: из приказные избы в таможню накупается.

Пожалуй, государь, Юрей Михайлович, мощно тебе боярину князю Ивану Борисовичу (Репнин — начальник Сибирского приказа) о таком деле обвестить и нас проежых и торговых людей поберечи.

По сем государю своему челом бьем».

На обороте «подметного письма» тем же почеркам написан адрес: «Пожалова[ть] отда[ть] грамотка на Москве Юрью Михайлову сыну Сущову в Сибирском приказе».

Первое, что поражает: отчего случайные проезжие так великолепно осведомлены о работе верхотурской таможни. Они знают не только размер взятки, какую дает воеводе Илья Тихонов, «накупаясь» в таможню, но даже то, что при прежнем голове казна получала больше дохода.

И уж совсем странно, почему у торгового человека Степана Семенова возникла необходимость срочно послать челобитную в Москву с каким-то проезжим из далекого сибирского округа? Не проще ли ему, явившись в столицу, самому подать жалобу на «обиды и разорения»? Да и надежнее. А вдруг письмо в дороге перехватят?!