Питер Эверетт - Прогнившие насквозь [Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании]

Разбуженный вскоре после рассвета, я вывалился из кровати и увидел перед собой восхитительный восход солнца. Я восторгался им, чувствуя подступающую нервную дрожь. Работа предстояла еще та. Родные жертв на трех континентах ожидали возможности проститься со своими близкими. Нам предстояло опознать сотни погибших. Чем быстрее установим личности тел, тем лучше будет для семей жертв. Согласно моему опыту, столкнувшиеся с трагедией родственники хватаются за соломинку и сразу же впадают в отрицание. Может быть, их близкий опоздал на рейс; возможно, ее пересадили на другой самолет; вероятно, они перепутали номер рейса – может быть, он выжил. Подобная надежда тщетна, но, пока они не получат неопровержимые доказательства смерти, она может довести до безумия.

В районной больнице Корка организовали временный морг. Просторная комната отдыха пациентов была превращена в секционную, а в комнате для персонала расположился центральный пост.

Когда начали прибывать первые тела, нам установили телефонную и факсимильную связь с Торонто, Лондоном и Мумбаи. Доску объявлений расчистили для размещения фотографий жертв, которые нам должны были отправлять группы по взаимодействию с родственниками, чтобы помочь с опознанием тел.

Мне было поручено заняться приемом тел, и я переключил внимание на десятки мешков для трупов. Процесс идентификации в каком-то смысле чрезвычайно прост, но в то же время требует невероятных усилий. При чрезвычайных происшествиях просить родственников и близких опознать жертв попросту неприемлемо. Сразу же после катастрофы практически невозможно смириться с внезапной утратой, и люди неоднократно не признавали своих родных – настолько отчаянно им хотелось, чтобы они были в числе выживших. Это делает процесс опознания еще более важной задачей. По сути, чтобы удовлетворить коронера, нам необходимо для каждого тела и части тела жертвы чрезвычайного происшествия с массовой гибелью сопоставить прижизненные данные (информацию, которая была известна о погибшем до его смерти – например, полученную от друзей, коллег по работе и родственников) и посмертные данные, чтобы объяснить, почему, как мы полагаем, часть тела X принадлежит человеку Y. У полиции нет полномочий подтверждать личность – это может сделать лишь коронер на основе предоставленных ему доказательств.

До появления ДНК-экспертизы было еще более десяти лет, так что общепризнанными научными критериями подтверждения личности являлись зубные слепки и отпечатки пальцев, а личные вещи использовались для окончательного подтверждения. Кроме того, части тела, поступавшие в отдельных мешках, проверялись на физическое соответствие. Если эти части удавалось собрать воедино с достаточной точностью, чтобы показать, что они принадлежат одному человеку, то это также можно было использовать в качестве подкрепляющего доказательства.

Открыв мешок, я замер в удивлении. Тело с места катастрофы оказалось раздетым. Я поспешил заглянуть в два других мешка: тоже без одежды.

Помимо поиска признаков, которые могли бы помочь установить личность каждой жертвы, мы также должны были обращать внимание на все, что могло бы намекнуть на обстоятельства крушения самолета. Так как расследование причины катастрофы происходило стремительно, мы решили первым делом осмотреть пилотов, чтобы понять, не было ли крушение вызвано чем-то вроде сердечного приступа или судорожного припадка, или не принимал ли кто-то из пилотов наркотические препараты.

Набрав в легкие воздуха, я принялся расстегивать молнию на одном из мешков. Я уже давно приучил себя не воспринимать содержимое таких мешков как человека. Это был лишь сосуд, оболочка, вмещавшая в себе человека при жизни. Тогда-то до меня и дошло: если меня рабочие будни и приучили к виду смерти, помогавшие мне полицейские, пожалуй, не настолько привыкли к трупам. Бросив взгляд вверх, я увидел страх на их лицах. Бедняги находились здесь лишь из-за того, что оказались в этот день на дежурстве. Несмотря на свой профессионализм и готовность выполнить любые указания, они просто не были подготовлены.

Прочистив горло, я начал разговор в надежде как-то их отвлечь и предотвратить обмороки. Рассказал о том, что воспринимаю тело как сосуд, после чего начал говорить про весь процесс, про то, что им нужно будет делать и – что более важно – для чего.

Открыв мешок, я замер в удивлении. Принадлежавшее женщине средних лет тело, завернутое в оранжевое одеяло, было нетронутым. На нем не было следов крови, но больше всего меня удивил тот факт, что она была раздетой. Я поспешил заглянуть в два других мешка. Тоже без одежды. Я побежал на поиски Джека.

– Все жертвы раздеты. Где их одежда?

Вскоре выяснилось, что группа по извлечению тел раздела жертв на корабле, прежде чем поместить их в мешки для трупов, полагая, что тем самым оказывает помощь. На самом же деле они только усложнили нам работу, ведь одежда могла бы значительно упростить процесс опознания. В карманах, к примеру, могли быть паспорта и билеты, либо какой-то отличительный предмет одежды мог помочь группе по связям с родными опознать их по семейным фотографиям.

– Уже ничего не изменить, – сказал Джек, поэтому мы просто продолжили свое дело.

Когда мы приступили к работе, я заметил, что с лиц полицейских начало сходить напряжение. Они явно настроились на совсем другие сенсорные ощущения, и отсутствие крови, а также какого-то специфического запаха смерти, думаю, пошло на пользу. Реальность была куда менее ужасной, чем они ожидали. Теперь у меня не было никаких сомнений: если полицейским удалось справиться с этим, они смогут спокойно пережить и следующие несколько дней.

Вместе мы заполнили бланки приема тел, записав каждую деталь, которую удавалось обнаружить: цвет глаз, шрамы, дефекты кожи, родимые пятна, татуировки, длину/тип волос, телосложение. На многих жертвах из Индии были всевозможные драгоценности, которые группа по извлечению тел не сняла: браслеты, кольца и ожерелья. Именно с них мы и могли начать процесс опознания тел.

Из зоны приемки тела попадали к Берни, который составлял зубную карту каждой жертвы. Большинство людей на протяжении жизни лечат зубы, и чем чаще они бывают у стоматолога, тем более уникальной может быть их карта. Даже пломбы делают по-разному, и они могут стать отличительными признаками сами по себе. Помощники Берни тщательно записали любые признаки лечения зубов, и если прижизненные стоматологические карты погибших отражали самую актуальную информацию, сопоставив их, можно было бы подтвердить личность – как правило, очень быстро и со стопроцентной точностью.

Сотрудники по взаимодействию с родственниками занимались сбором стоматологических карт пассажиров из полетного листа. Кроме этого, они обходили дома погибших и в особенно затруднительных случаях пытались снять отпечатки пальцев с предметов, которыми пользовалась жертва. Большинство людей не занесены в базу данных отпечатков пальцев, если они не были подозреваемыми или признанными виновными в преступлении, и в подобных обстоятельствах скрытые отпечатки пальцев играют для коронера важнейшую роль. Разумеется, возникают определенные проблемы этического характера, касающиеся использования официальных отпечатков пальцев, например из реестра судимостей, так как эта информация, скорее всего, будет обнародована на суде.