Питер Эверетт - Прогнившие насквозь [Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании]

Поскольку у всех нас были дети, заходить в этот шатер было чрезвычайно тяжело. Прогуливаясь под голубым летним небом с трубкой в зубах, я невольно резко остановился, увидев нескольких монахинь, заносящих в шатер двухметрового плюшевого медведя. Разумеется, они сделали это из лучших побуждений, однако для тех, кто занимался опознанием тел, это принесло больше вреда, чем пользы – мишка лишь еще больше подчеркнул невыносимость утраты этих невинных душ.

Сентябрь 1985 года

Внезапно разбуженный пронзительным звоном телефона, я вытянул руку, пытаясь нащупать трубку. Венди, которая теперь работала по другую сторону жизни – акушеркой, издала раздраженный стон. Прикроватный телефон, казалось, всегда звонил через несколько часов после ее возвращения с очередной бесконечной смены. Справившись с трубкой, я приложил ее к уху не тем концом, однако даже на расстоянии отчетливо услышал зычный голос профессора Джонсона: «Доброе утро, Эверетт, это профессор. Я сейчас в секционной, и у меня тут очень скверный случай. Как можно скорее приходи сюда!»

Однажды, придя на работу в морг, я обнаружил кинолога с собакой прямо в своей секционной.

С большим трудом выбравшись из кровати, я напялил костюм и нетвердой походкой вышел на улицу, где меня встретил прекрасный рассвет. Шагая по узкой тропинке, проходящей через парк за моргом, я с удивлением увидел нескольких кинологов, чьи гончие, уткнувшись носами в землю, что-то чрезвычайно сосредоточенно вынюхивали. Снаружи были припаркованы полицейские машины, а во дворе находились полицейские в форме и штатском. К своему огромному удивлению, я обнаружил кинолога с собакой даже в секционной.

– Выведи ее отсюда! – воскликнул я вздрогнувшему от неожиданности кинологу. – Что ты вообще с ней собрался здесь делать?

Полицейский извинился и поспешно вышел.

Профессор Джонсон был уже на месте, совершенно не обратив внимания на собаку, что для него было крайне необычно. В секционной горел лишь боковой свет, из-за чего стол для вскрытия был окутан тенями, однако я видел достаточно, чтобы понять, что на нем лежало тело ребенка. Увидев меня, профессор перестал расхаживать вокруг стола и рявкнул: «Это не он!»

Включив верхнее освещение, я увидел, что это было тело девочки лет пяти, одетой в желтое платье. На ней был только один ботинок. Мы ожидали звонка по поводу шестилетнего Барри Левиса, который за несколько дней до этого пропал в Уолворте, когда играл рядом с домом.

– Это Стейси Кавана, четыре года, – продолжил профессор Джонсон. – Полиция обнаружила ее в парке Саутуарк после того, как поступило сообщение о ее похищении из сада во дворе дома. Один из соседей нашел там ботинок девочки.

– А где убойный отдел? – спросил я, начав подготовку к вскрытию.

– Все еще на месте преступления. Пропала еще одна маленькая девочка: подруга Стейси, Тина Бичок. Ей семь.

Вскоре появился и Пэт. Сразу же оценив ситуацию, он присоединился к нашим безмолвным приготовлениям. То, что Пэт был под боком, стало для меня настоящим облегчением: за два года работы в Саутуарке этот мягкий невозмутимый ирландец показал себя чрезвычайно надежным. Сразу после Пэта пришел недавно получивший повышение старший инспектор уголовной полиции Дуги Кэмпбелл вместе с двумя детективами, полицейским фотографом и Клиффом Смитом, офицером по связям с лабораторией. Мы кивнули друг другу в знак приветствия: сцена была слишком печальной для «доброго утра», и мы работали в тишине, лишь при необходимости разговаривая, чтобы сообщить подробности для отчета о вскрытии. Несмотря на наше мрачное задание, было отрадно находиться среди профессионалов, выполняющих очень сложную работу, – ее значимость объединяла нас. Я знал, что ничего не будет упущено, что в поисках справедливости мы заглянем под каждый камень, чтобы предоставить родителям Стейси хоть какую-то ясность. Они наверняка сокрушались, столкнувшись с днем, которого так страшатся любые родители.

На теле отсутствовали следы борьбы – это могло указывать на то, что Стейси знала своего убийцу. Она не подвергалась сексуальному насилию, а с учетом количества случаев похищений детей за последние месяцы все ожидали именно этого. Помимо пропавшего без вести Барри Левиса, недавно в Саффолкском канале было обнаружено связанное тело тринадцатилетней Леони Китинг с кляпом во рту и следами сексуального насилия.

На самом деле, Стейси была нанесена единственная смертельная травма – ее удушили.

– Это не было сделано голыми руками, – объяснил профессор Джонсон. – Судя по оставленным следам, использовалась некая удавка. Что касается типа, я бы сказал, что это был шнур. О материале точно сказать не могу. Если это была бечевка, в ее одежде могут быть конопляные волокна, однако это предстоит узнать коллегам мистера Смита.

Через какое-то время после того как в нашем городе пропала маленькая девочка, я обнаружил у себя на столе для вскрытия большой чемодан. Не нужно было быть детективом, чтобы догадаться, что внутри.

Шли дни, а Тины не было и следа, и Бермондси изменился до неузнаваемости. На улицах больше не было видно играющих детей. Местные жители организовали народную дружину, члены которой занимались собственным поиском и патрулированием, допрашивая любого незнакомца, причем порой делая это крайне агрессивно, особенно когда этот незнакомец оказывался одним из представителей прессы, хлынувших в район, отчаянно пытаясь выведать хоть что-то. Десятки полицейских обыскивали дома, лесные поляны и старые доки. Они стали привычным зрелищем для жителей многоквартирного дома, где жили обе девочки: здания из серого кирпича с видом на пустырь, за которым виднелись краны старых доков.

– По крайней мере, эта трагедия их объединила, – позже на той неделе сказал мне Пэт, размышляя о родных девочек, когда мы закончили зашивать тело отравившего себя мужчины. Он был инженером, и тело было обнаружено в его машине.

Пэт был прав: в каком-то смысле это было лучиком надежды. В последние недели расовая напряженность в Бермондси, подпитываемая обвинениями в жестокости полиции и газетными заголовками о безработице и нищете, в которых они связывались с иммиграцией, грозила перерасти в насилие. Мы с Пэтом оказались в центре этого урагана, когда в морг привезли тело двенадцатилетнего белого мальчика. Он приобрел токсичный клей у газетчика, оказавшегося пакистанцем, понюхал его, стремясь добиться наркотического опьянения, и от этого умер. Когда определенные группы местных жителей узнали этническую принадлежность торговца, они уцепились за нее, стремясь выплеснуть гнев. Владельца магазина пришлось взять под защиту полиции, однако снаружи полицейского участка Бермондси начались настоящие беспорядки с выкриками расистских оскорблений.