Тед Шварц - Хиллсайдский душитель [История Кеннета Бьянки] [litres]

После уплаты чудовищной эмоциональной дани делу Хиллсайдского душителя и многомесячных попыток доказать свою невиновность Бьянки занялся следственными «нестыковками». Во-первых, вариантами объяснения обнаружения лобкового волоса, которые полиция уже рассмотрела и опровергла. Во-вторых, показаниями мнимых свидетелей, которые вновь проверили и тоже отмели. Наконец, Кен даже обвинил в обмане очевидцев, утверждавших, что он звонил Карен.

В тоне письма сквозило недоверие ко всему: к доказательствам, работе полиции, воспоминаниям свидетелей. Бьянки ставил под сомнение достоверность найденных улик и время обнаружения некоторых предметов, в том числе пальто одной из девушек. Он приводил в пример совершенно другое дело, которое вел его адвокат: там при обыске машины беллингхемская полиция не сумела найти большое количество марихуаны, спрятанной в багажнике. Этим Кен пытался доказать, что полиция могла просмотреть какие-то улики.

Бьянки заявлял, что не помнит подробностей, о которых говорил во время записанных на пленку бесед. На сеансах с психиатром пальто и другие зацепки относились на счет «Стива» – значит, «Стив» и подбросил предметы, неизвестные Кену.

Поднимаемые Бьянки вопросы были существенны, но все они уже нашли решение в ходе расследования или во время допросов самого Кена. Неоспоримые вещественные доказательства включали биологический материал, обнаруженный на его одежде. Телефонный номер Карен Мэндик был в доме Бьянки, его визитная карточка имелась у Карен. Тот факт, что Диана никому не рассказала о подработке, – на что Кен также указывал, – не имел особого значения, поскольку она согласилась поехать с Карен, можно сказать, в последнюю минуту. Официально на работу наняли одну Карен.

Еще Кен сомневался во всех своих признаниях, но его письмо ничего не стоило против видеозаписи, где ясно видно, что он говорит по своей воле.

По мнению доктора Джона Уоткинса, который настаивает, что во время его сеанса с Бьянки тот страдал расстройством идентичности, больной мог создать новую личность или вернуть к жизни старую, чтобы справиться со стрессом в тюрьме. Кену пришлось лицом к лицу столкнуться с теми проявлениями в себе, которые он ненавидел, а в таких случаях механизм отрицания всегда переключал его на другую личность. Если так и случилось, то личность, писавшая мне, вполне могла быть невиновна: она никаких преступлений не совершала. А присутствие всех этих личностей в одном теле – лишь логическое допущение, которое не обязательно означает истинное расщепление личности.

Доктор Уоткинс ознакомился с адресованным мне письмом Бьянки, после чего прислал мне обстоятельный ответ. Вот что, в частности, он писал: «Я всегда говорил, что если бы его [Бьянки] диссоциативное расстройство действительно исчезло и он „осознал“ свои преступления, то ему грозил бы психоз». Такое состояние иногда сопровождают признаки, которые воспринимаются окружающими как нормальные проявления. Например, источники из тюремной системы упоминали, что Бьянки как будто ушел в себя после ареста Вероники. Если Кен действительно дошел до психоза, то вместо погружения в горе он действительно мог впасть во временный кататонический ступор. Он легко прошел бы незамеченным для окружающих: кататония слишком напоминает здоровую реакцию в виде шока и горя, для того чтобы вызвать подозрения.

Доктор Уоткинс продолжал: «Ныне он спас себя от психоза, вернувшись к полной диссоциативной реакции. Он снова там, где мы остановились в феврале 1979 года, когда Кен не подозревал даже о самом существовании Стива, не говоря уже о его преступлениях. Стив в его письме ни разу не упоминается, и я не могу лишь гадать, помнит ли он вообще о беллингхемских беседах с психиатрами, или они перешли в сферу, которую он называет „проблемами с памятью“. Я предвидел возможный срыв в психоз, но не возвращение к полной и практически „образцовой“ диссоциа-тивной реакции. Я никогда прежде не наблюдал расщепления личности со столь мощными и непроницаемыми стенами диссоциации. Но в то же время различие между личностями Кена и Стива делает столь сильную диссоциацию необходимой, если ему предстоит пережить полноценный приступ психоза. „Кен“ просто не может принять, понять, вспомнить или поверить, что он (хороший мальчик) оказался способен на такое злодеяние. Следовательно, Стива необходимо полностью устранить из сознания. Очевидно, в настоящий момент Стив „прячется“, поэтому все силы Кена сконцентрированы на поисках (почти параноидальных) другого объяснения тому тяжелому положению, в котором он оказался. Если диссоциацию не преодолеть, он может провести всю жизнь в попытках понять, почему его, „невиновного“, осудили за преступления, которых „он“ (Кен) не совершал.

Стива, разумеется, можно вытащить с помощью гипноза – хотя по-видимому, теперь Кен будет избегать сеансов. Впрочем, опытному практику вполне по силам преодолеть его сопротивление. Вероятно, также можно переключить личность на Стива с помощью амобарбитала или пентотала натрия [7] Амобарбитал – седативно-снотворное средство; пентотал натрия – так называемая сыворотка правды. – и, разумеется, он способен в любой момент проявиться самостоятельно. Мы можем узнать о таких случаях, если Кен будет и дальше жаловаться на провалы в памяти. Для обвинителей Буоно Кен бесполезен, потому что теперь он (Кен) ничего не знает о преступлениях. Появись еще раз Стив, он мог бы стать свидетелем, но он, полагаю, напуган и упорствует. Если бы сторона обвинения согласилась с диссоциативным диагнозом и правильно обращалась с Бьянки, сейчас у суда был бы заслуживающий доверия свидетель против Анджело.

Когда я читал письмо Кена, мне в голову пришла одна мысль. Он описывает два инцидента „запоздалых улик“: когда полиция обыскала место вокруг грузовика и не обнаружила пальто девушки, а нашла его на следующий день, и тоже появившуюся не сразу пропавшую учетную карточку на дом Кэтлоу. Будет любопытно узнать у Стива, возвращался ли он к грузовику, чтобы положить рядом с машиной пальто и подбросить учетную карточку. Поскольку ему хотелось, чтобы в убийствах обвинили Кена, не исключено, что на следующий день Стив отнес пальто к грузовику, чтобы подставить своего врага.

Знаете, Тед, пока Кен, полиция, обвинители и все остальные сосредоточены на проверке мелких деталей и нестыковок, сомнениям не будет конца. Как только они признают, что у Кена самое настоящее, полноценное расщепление личности, любые вопросы исчезнут, а противоречия прояснятся. Якобы непредсказуемое поведение Бьянки вполне оправданно. Однако закон не знает, что делать в таких случаях (как я отмечал в своих статьях по эго-состояниям в журнале „Психиатрия и право“). Все эти преступления совершила вторая личность Кена – Стив, а Кен страдает нестабильным диссоциативным фоном и представляет угрозу, особенно для женщин, если останется на свободе. Его следует постоянно содержать в заключении, и только очень сложное высококвалифицированное лечение способно избавить его от диссоциативной реакции и предотвратить психоз, лечение которого общество и закон вряд ли ему обеспечат. И даже если обеспечат, успех не гарантирован: очень немногие психиатры и психологи в стране разбираются в этом заболевании и умеют его лечить.