Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

За исключением санкций за клевету гражданско-правовые санкции носят имущественный характер и немногочисленны.

В теории и практике возникал вопрос о возможности так называемой идеальной совокупности преступных и непреступных правонарушений [875]. Основания такого совмещения усматриваются в том, что, во-первых, при нем деяния посягают на два вида общественных отношений, что, во-вторых, имеется различная направленность тех и иных мер юридической ответственности. Например, считается, что умышленное истребление имущества одновременно посягает на имущественные отношения как стоимостные отношения, так и отношения социалистического правопорядка, охраняемого уголовным законодательством.

Приведенные мнения не представляются бесспорными. Прав И. С. Самощенко, который полностью отрицает совокупность преступления и всех других непреступных правонарушений [876]. В. Ф. Кириченко исключает совокупность преступлений с административными и дисциплинарными проступками. Вместе с тем он допускает сочетание уголовной и гражданской ответственности [877].

Преступление всегда более общественно опасное деяние, чем соответствующее непреступное правонарушение. Оно включает в себя, как большее явление меньшее, это последнее. Также уголовное наказание как самая серьезная мера государственного принуждения из всех правовых санкций поглощает менее серьезную правовую санкцию.

Известные коллизии возникают между высылкой, назначаемой в качестве административной санкции за тунеядство, и мерами уголовного наказания, не связанными с лишением свободы и даже в определенной мере с краткосрочным лишением свободы. Объясняется это чрезвычайной суровостью сравнительно с другими административными санкциями административной высылки, которая может быть назначена на срок от двух до пяти лет. По существу это административное взыскание по репрессивности конкурирует с уголов ным наказанием в виде штрафа, исправительных работ, увольнения от должности, возложения обязанности загладить причиненный вред (даже с учетом судимости в течение года после применения этих мер наказания). Когда злостный тунеядец, высланный в административном порядке, совершит преступление, суд обязан его привлечь за это к уголовной ответственности. Но перед судом тогда возникает дилемма: если осудить виновного к мерам наказания, не связанным с лишением свободы (а они содержатся во многих санкциях норм УК), либо даже к краткосрочному лишению свободы, то виновный понесет фактически меньшую ответственность, чем если бы он продолжал пребывать в административной высылке. И некоторые суды вынуждены решать эту дилемму в пользу административного наказания.

Пленум Верховного Суда СССР в своем руководящем постановлении от 12 сентября 1962 г. «О практике применения судами законодательства об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни» указал: «Встречаются случаи, когда суды, установив, что в действиях лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за паразитический образ жизни, имеются признаки преступлений, вместо направления материала об этих лицах в органы прокуратуры ограничиваются мерами административного взыскания, создавая тем самым возможность для преступных элементов уйти от более строгой уголовной ответственности». [878]Однако вопрос как раз в том и состоит, более ли суровы меры уголовной ответственности вплоть до лишения свободы на срок не более 1–2 лет, чем административная высылка с обязательным привлечением к труду на срок в 5 лет?

Авторы работы «Административные правонарушения, рассматриваемые в судебном порядке», предлагают, чтобы при осуждении к лишению свободы неотбытый срок высылки исполнялся бы после освобождения виновного от наказания в виде лишения свободы. Они, таким образом, допускают сложение разнородных мер государственного принуждения.

Ссылка и высылка вообще должны быть исключены из системы административных санкций. Иное противоречило бы общей тенденции развития советского законодательства, выражающейся в смягчении и ограничении государственного принуждения за мелкие правонарушения и замены его мерами общественного воздействия, что хорошо отражено в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1961 г. «О дальнейшем ограничении применения штрафов, налагаемых в административном порядке».

Различие между преступлением и только аморальным проступком можно провести по тем же трем признакам: а) объект посягательства, б) характер и степень общественной опасности и в) противоправность. Различие в объекте состоит в том, что, в отличие от непреступных правонарушений, объекты аморальных проступков значительно шире общего объекта преступлений. Есть целые области человеческих отношений, которые в советском обществе никогда не могут быть объектом охраны уголовного права, а регулируются исключительно моральными нормами.

Моральные общественные отношения охватывают все без исключения сферы человеческой жизни, касаются ли они области взаимоотношений людей по поводу труда, общественно-политической деятельности или быта. Уголовное же право охраняет только наиболее важные общественные отношения и только тогда, когда уголовное наказание оказывается эффективным средством предупреждения преступных посягательств на эти отношения. Таким образом, объекты уголовно-правовой охраны значительно уже, нежели объекты охраны нравственных норм.

Степень общественной опасности аморальных проступков значительно ниже опасности смежных преступлений. Ложь глубоко аморальна, но если это ложный донос или мошенничество, то поведение лица не только аморально, но и преступно. Проявление карьеризма и подхалимства противоречит моральному кодексу строителя коммунизма, но только то карьеристское поведение становится преступным, которое сопровождается серьезным вредом тем или иным интересам общества и личности (например, злоупотребление или превышение власти, злостное нарушение законодательства о труде, преступление против правосудия, должностной подлог, клевета и т. д.).

Различие между преступлениями и только аморальными проступками гораздо чаще, чем при отграничении преступления и непреступных правонарушений, проводит сам закон [879].

Весьма четкий признак, отграничивающий преступления от чисто аморальных проступков, это противоправность преступлений. Нормы морали далеко не всегда имеют письменную форму. Лишь основные из этих норм зафиксированы в моральном кодексе строителя коммунизма, содержащемся в Программе КПСС. Передовые коллективы трудящихся создают у себя на предприятиях также своего рода моральные кодексы, например, кодексы рабочей чести. Большинство же моральных норм существует в виде традиций, обычаев, народных пословиц и поговорок.