Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

От ареста Т. Муни спас случай. 24 июля он с женой выехал на отдых в местность, расположенную в нескольких десятках миль от Сан-Франциско. Спустя несколько дней из местных газет Муни узнал, что его имя называется в числе лиц, заподозренных в организации взрыва на Маркет-стрит. Более того, как выяснилось, объявлен его общенациональный розыск. Т. Муни тут же телеграфировал начальнику полиции Сан-Франциско:

«Моя жена и я выехали из Сан-Франциско в понедельник в 8.45 утра с намерением провести неделю в Монтесано. Здесь я узнал из газеты «Examiner», что меня разыскивает полиция. Я никогда не делал и не делаю секрета из моих передвижений. Ближайшим поездом возвращаюсь в Сан-Франциско. Я рассматриваю попытку инкриминировать мне ответственность за взрыв бомбы как недостойное дело, возмутительное нарушение гражданских прав» [64] Frost R. Н. The Mooney Case. Stanford, 1968. P. 105. .

Доехать до города самостоятельно Томасу Муни не удалось. Задолго до прибытия в Сан-Франциско в вагон ворвались полицейские. Дальнейший путь арестованный проделал в наручниках. Прямо с вокзала под усиленным конвоем его доставили во Дворец правосудия и подвергли допросу. Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает в таких случаях присутствие адвоката, но когда Т. Муни заявил соответствующее ходатайство, оно было бесцеремонно отвергнуто.

Протокольная запись бесстрастно зафиксировала первую эмоциональную реакцию Т. Муни на попытку атторнея Д. Бреннана связать его имя с событиями 22 июля: бросок вперед с кулаками [65] См.: Мальков В. Л. Том Муни — узник Сан-Квентина. М., 1976. № 61. . Как бы ни относилась общественная мораль к такого рода поступку, он наглядно свидетельствует об искренности и глубине возмущения арестованного столь нелепым обвинением в его адрес. Поначалу оно именно таким и казалось — нелепым и ничего более. Но постепенно благодаря стараниям окружного атторнея Чарльза Фиккерта обвинение стало обрастать зловещими деталями. По официальной версии, взрывное устройство с часовым механизмом изготовил и разместил в специальном чемодане Эдвард Нолан, на место происшествия его доставил на своем автомобиле Израиль Вейнберг, непосредственно установили и подготовили его к взрыву Уоррен Биллингс, Томас Муни и его жена Рена.

С самого начала процесса атторней Ч. Фиккерт с несомненной целью затруднить выработку единой защитительной позиции добился разделения неразрывного по фабуле дела на ряд отдельных производств по числу обвиняемых. Томаса Муни объявили главным соучастником преступления (principal partaker). Расследование его дела было поручено руководителю частного сыскного агентства М. Свенсону. Это агентство зарекомендовало себя тем, что его детективы неоднократно оказывали концернам военно-промышленного комплекса Калифорнии разнообразные услуги деликатного свойства. Промышленный шпионаж, оценка кредитоспособности, собирание компрометирующих данных, дискредитация некоторых неугодных лиц — названные и подобные им операции всегда готовы были выполнить люди М. Свенсона. Уж не тем ли и привлекли они внимание окружного атторнея Ч. Фиккерта, осуществлявшего общее процессуальное руководство расследованием? Во всяком случае в деле Т. Муни он предоставил М. Свенсону особые полномочия. Даже полиция не была посвящена в его деятельность. Да и как же иначе: такие проводимые им мероприятия, как, например, попытки подкупа У. Биллингса и И. Вейнберга с целью склонить их к даче показаний против Т. Муни, не стоило афишировать даже среди своих.

3 января 1917 г. во Дворце правосудия Сан-Франциско при большом стечении публики и в условиях ажиотажа в прессе началось судебное разбирательство уголовного дела «Штат Калифорния против Томаса Муни». Председательствовал судья Франклин Гриффин. Обвинение поддерживали атторней Чарльз Фиккерт и его помощник Эдвард Канхи. Защиту осуществляли адвокаты Роберт Майнор и Максуэлл Макнагг.

Исследование доказательств на судебном следствии началось с показаний свидетельницы обвинения Эстель Смит. В зале появилась молодая довольно развязная женщина. Под присягой она показала, что 22 июля около 14 часов на перекрестке Маркет-стрит и Стюарт-стрит лично видела мужчину и женщину, опознанных ею на суде как Уоррен Биллингс и Рена Муни. В руках у мужчины была большая и, видимо, тяжелая сумка, с которой он обращался с исключительной осторожностью.

При исследовании этих показаний защита сосредоточила внимание суда на личности свидетельницы. Оказалось, что Э. Смит, 26 лет, зарегистрирована в полиции как профессиональная проститутка. Она неоднократно арестовывалась за различные правонарушения и связи с преступным миром, привлекалась к уголовной ответственности за соучастие в убийстве, правда, судом присяжных была оправдана, но соучастник — ее родной дядя Д. Мэрфи — осужден к 12 годам тюремного заключения. Защита обратила внимание и на то обстоятельство, что после того, как Э. Смит согласилась выступить в качестве свидетельницы, этот заключенный был немедленно освобожден, отбыв в тюрьме менее одной трети назначенного судом срока [66] См. там же. С. 67–68. .

Поскольку такого рода факты, характеризующие личность свидетельницы, стали достоянием гласности, обвинение предпочло отмежеваться от ее показаний и не возражало против удовлетворения заявленного защитой ходатайства об исключении их из материалов дела. На это У. Фиккерт решился без особых колебаний, поскольку имел в резерве более пристойных свидетелей. Из их числа перед судом предстали мать и дочь Мелье и Сэди Идо, которые вплоть до отдельных деталей повторили показания Э. Смит.

Следом за ними со стороны обвинения выступил свидетель Джон Макдональд. Он показал, что, случайно оказавшись на месте происшествия за несколько минут до взрыва, имел возможность наблюдать, как У. Биллингс поставил чемодан у стены здания на углу Маркет-стрит. По словам свидетеля, рядом с ним находился с часами в руках Томас Муни. Примерно за две минуты до взрыва, как сообщил Д. Макдональд, мужчины поспешно удалились с места происшествия, разойдясь в разные стороны.

Во время перекрестного допроса этого свидетеля со стороны защиты выяснился ряд противоречий в его показаниях. Так, он называл цвет чемодана то черным, то желтым. Обнаружились противоречия и в описании им одежды обвиняемых, а также некоторых других деталей, имеющих значение для дела. В целом же показания Д. Макдональда казались малоубедительными, однако достаточных данных для однозначного утверждения об их недостоверности у защиты не было.

И тогда перед судом присяжных появляется немолодой респектабельный господин с добродушным лицом и несомненными признаками личного обаяния. В ответ на вопрос судьи представляется — Фрэнк Оксмэн, скотопромышленник. Считает своим гражданским долгом дать показания по делу. Приносит присягу. Новый свидетель выгодно отличался от других свидетелей обвинения. Этакий стопроцентный американец с безупречной репутацией, живое олицетворение традиционных представлений о чести и добропорядочности. Исполненный чувства собственного достоинства, в неторопливой манере он поведал суду о том, что 22 июля прибыл в Сан-Франциско по делам, связанным с торговыми операциями. Около 13 час. 40 мин. оказался на углу улиц Маркет-стрит и Стюарт-стрит. Здесь он заметил, как к перекрестку подкатил старый автомобиль марки форд. В нем свидетель увидел нескольких человек, которых впоследствии опознал как Уоррена Биллингса, Томаса и Рену Муни. Кто сидел за рулем, он не обратил внимания. Эти люди в присутствии свидетеля (!) стали вести разговоры, показавшиеся ему подозрительными. Томас Муни призывал своих товарищей действовать быстро и решительно. До слуха Ф. Оксмэна якобы донеслись его слова: «… полиция бросится по нашим следам». Далее из машины вышел У. Биллингс с чемоданом в руке. Автомобиль тут же тронулся с места и поехал по Стюарт-стрит. Ну а Ф. Оксмэн поспешил записать номер машины, полагая, что здесь что-то не чисто.