Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

Напрасно обвинитель тревожил память Авраама Линкольна. Власть, которую в свое время он представлял, боролась за равноправие граждан вне зависимости от цвета кожи и материального положения. С тех пор в Соединенных Штатах многое изменилось. Видимо, поэтому обвинитель все поставил с ног на голову: президента, отдавшего жизнь за интересы трудового народа, он пытался привлечь в качестве союзника в борьбе против признанного представителя трудящихся Томаса Муни. Такова логика буржуазной юстиции, которая тем самым еще раз подтвердила политический характер этого процесса.

Дело близилось к завершению. Судья Франклин Гриффин в своем напутственном слове к членам жюри призвал их тщательно и без предубеждения оценить представленные доказательства. Присяжные удалились на совещание. Теперь судьба подсудимого была в руках двенадцати престарелых людей, подбор которых контролировал атторней Ч. Фиккерт. Подавляющее большинство из них составляли завсегдатаи судов, многие исполняли обязанности присяжных долгие годы, за что им платили по два доллара в день. Восемь из двенадцати членов жюри вообще не имели другого занятия. Шесть часов совещались присяжные. Наконец, 24 февраля 1917 года исполненный чувства собственного значения старшина жюри У. Макневин огласил вердикт: виновен. Прозвучали суровые слова приговора: «Мерой наказания определить смертную казнь». По тогдашним законам Калифорнии она должна была быть приведена в исполнение через повешение.

Для того чтобы в столь трагический момент жизни не утратить достоинства и мужества, нужна несокрушимая вера в справедливость дела, которому служишь. Она у Томаса Муни была. Из камеры смертников калифорнийской тюрьмы сквозь стены и стальные решетки прорвался на волю голос осужденного на мучительную казнь, но духовно несломленного человека:

«Суд, рассматривавший мое дело, — достойное олицетворение нашей юстиции, приспособленной гнусными жрецами эгоистических интересов к тому, чтобы положить конец деятельности, которая, как бы ни была она скромна и незаметна, отдана справедливому делу… Я хотел крикнуть этому суду, что смерть одного человека или пятерых, или даже всех жертв борьбы не убьет движения, которому мы отдавали без остатка нашу энергию и нашу преданность. У меня вызывает лишь презрение надежды тех, кто думает заткнуть рот сторонникам справедливости тюремными стенами или веревкой» [69] Masses. 1917, May. Vol. IX, № 7. P. 12. .

Когда Томас Муни произносил эти слова, он знал, что время казни уже назначено. День 17 мая 1917 года должен был стать последним в его жизни. Зловещая дата приближалась. Спасти осужденного от петли могла лишь рабочая солидарность. И, как всегда в дни тяжелых испытаний, она заявила о себе с такой мощью, что была услышана во всем мире. Белый дом на этот раз вынужден был встрепенуться.

С решительным протестом против необоснованного приговора публично выступили Уильям Хейвуд, Джон Рид, Уильям Фостер, Элизабет Герли Флинн. С воззванием к американским рабочим обратился Юджин Дебс:

«Монополии объявили войну рабочему движению и хладнокровно с помощью сыщиков, штрейкбрехеров и проституток женского и мужского пола стремятся истребить профсоюзное и социалистическое движение на Тихоокеанском побережье. В этом реальная подоплека дела Томаса Муни. Он не ползал на брюхе как собака по команде тупых и надменных гангстеров. Он держался по-мужски и боролся с открытым забралом со своими врагами… Он не думал о себе. Он вел себя так, как должен вести человек в критическую минуту. Такие люди необходимы, и если бы они были среди нас в достаточном количестве, вся эта жадная и грязная свора, которая пытается уничтожить Муни, давно бы исчезла с лица Земли. Арест Муни — поругание гражданских прав, суд над ним — фарс с начала до конца, а приговор — преступление столь чудовищное и невероятное, что рабочие Америки должны восстать против него… Я знаю Тома Муни и знаю его прекрасно. Мы дневали и ночевали вместе. Все знающие Тома лично любят его. Для меня он был и остается младшим братом. Он невиновен. Я готов поклясться в этом. Его казнь оставила бы грязное, несмываемое пятно на всем нашем движении и заставила бы нас презирать самих себя. Так не допустим же ее. Я с вами в этой борьбе до самого конца» [70] International Socialist Review. 1917. April. P. 613. .

Судьба Томаса Муни, интернационалиста и патриота, видного деятеля международного рабочего движения и известного борца за мир, взволновала не только американских рабочих. Со всех концов планеты стали поступать сообщения о многочисленных акциях протеста трудящихся против судебной расправы в Калифорнии. В голодной и холодной России 22 апреля 1917 г. у здания американского посольства в Петрограде состоялась многолюдная демонстрация в защиту Т. Муни. Обратим внимание на дату: Россия только что свергла самодержавие, партия большевиков готовилась к социалистической революции, страна лежала в разрухе, тысячи больших и малых проблем — от борьбы с тифом до будущего государственного устройства — волновали общество. И в это драматическое для страны время, когда собственные нелегкие проблемы, а подчас мучительные трудности, казалось бы, должны полностью поглотить все внимание, в России не осталась незамеченной беда, постигшая рабочего человека за океаном, в далекой Америке.

Демонстрация у американского посольства в Петрограде гулдим эхом отозвалась в Вашингтоне. Белый дом, стремясь удержать Россию в рамках политики Антанты, отнюдь не был заинтересован в такого рода акциях протеста. Антиамериканские настроения в государстве, занимающем одну шестую часть суши на земном шаре, никак не входили в планы вашингтонской администрации. В результате за шесть дней до казни Т. Муни из Белого дома за подписью президента США Вудро Вильсона в адрес губернатора Калифорнии Д. Стефенса отправляется неофициальное послание характерного содержания.

«Принимая во внимание определенные международные аспекты дела Т. Муни, я надеюсь, что Вы не сочтете мое обращение неуместным или превышающим мои полномочия, если я дружески и доверительно обращу Ваше внимание на разумность и желательность смягчения приговора или по крайней мере приостановления казни…

Такие действия с Вашей стороны, смею заверить Вас, имели бы своими последствиями важные и благотворные результаты и в самой большой степени содействовали бы смягчению критической ситуации, возникшей за пределами Соединенных Штатов» [71] Waker R.S. Woodrow Wilson. Life and Letters. N.-Y., 1939. Vol. VII. P. 65–66. .

Получив это послание, губернатор Калифорнии решил ограничиться полумерами. Он не стал предпринимать шаги по смягчению приговора и тем более по его отмене, а предпочел лишь отсрочить казнь до конца 1917 года. Но в тех условиях и эта маленькая победа значила многое. Ведь это был первый успех в борьбе за жизнь Томаса Муни. Отсрочка давала защите некоторый резерв времени для всесторонней аргументации своей позиции с целью продолжения борьбы за отмену приговора в рамках апелляционной процедуры.