Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

http://community.livejournal.com/ru_antifa/370103.html?thread=2692791#t2692791

Последняя запись в блоге присяжного:

Я могу дать комментарий, который содержит только моё личное мнение, потому что закон запрещает разглашать тайну совещательной комнаты, т.е., в том числе, рассказывать кому-либо о том, какое мнение было у других присяжных.

Моё личное мнение вкратце таково (следует иметь в виду, что в присутствии присяжных могут быть оглашены только те доказательства, которые суд признал допустимыми; возможно, существуют материалы, полученные с нарушением закона и в связи с этим не допущенные председательствующим для оглашения в качестве доказательств в судебном заседании с участием присяжных, возможно — таких материалов нет).

1. По моему мнению, следствие выдумало группировку «Белые волки», как видно из самих материалов предварительного следствия, оглашённых в судебном заседании в присутствии присяжных. Было несколько молодёжных компаний — одна образовалась по идеологическому признаку, другая — дворовая компания подростков, сочувствующих ультраправым националистам, третья — вообще сформировалась по довольно случайному признаку. В одну группировку всех их объединило следствие, поскольку некоторые лица входили в две группы сразу или однажды случайно пересеклись. Во всяком случае, доказательств того, что все 12 подсудимых входили в организованную группировку «Белые волки» представлено не было.

2. Показания свидетелей обвинения по каждому эпизоду зачастую противоречили друг другу, содержали внутренние противоречия, показания, данные в суде, противоречили показаниям, данным на этапе предварительного следствия. Показания подсудимых, данные на этапе предварительного следствия по каждому эпизоду, зачастую противоречили друг другу, содержали внутренние противоречия. Ряд показаний, данных разными подсудимыми на этапе предварительного следствия, был будто написан «под копирку».

3. Доказательства обвинения в основном состояли из показаний свидетелей и подсудимых. Экспертизы, как правило, проводились с низким качеством («ранение могло быть нанесено таким-то ножом или идентичным ему»; нож при этом не уникален, идентичный можно купить в палатке в подземном переходе), либо результаты экспертиз (например, какие обнаружены отпечатки пальцев на предмете, принадлежавшем убитому и найденному спустя месяц после убийства при обыске в жилище подсудимого посреди комнаты) не представлялись. Возможно, провести другую экспертизу и нельзя (не криминалист — не разбираюсь), но представленные в суде результаты экспертиз не позволяли, например, сказать, что конкретное ранение, повлекшее за собой смерть потерпевшего, явилось результатом нанесения удара конкретным ножом. С таким же успехом ранение могло быть нанесено и другими ножами, в том числе принадлежавшими подсудимым, которым соответствующее убийство не вменялось в вину. Сопоставление всей совокупности результатов экспертиз по всем эпизодам тоже не позволило мне сделать вывода о том, что конкретные лица были причастны к совершению конкретных убийств.

4. Складывалось впечатление (на основании материалов, представленных следствием), что следствие заключало сделку с некоторыми подсудимыми и свидетелями, при этом в ряде случаев сделка срывалась, но уже были собраны доказательства, каким-то образом выгораживающие указанных лиц. С какого-то момента собирались доказательства, существенно отличные от предыдущих или прямо противоположные. Сопоставив первые показания со вторыми, я сделал вывод, что ни те, ни другие с большой вероятностью не являются убедительными — кто что на самом деле совершил, осталось покрыто тайной.

5. Складывалось впечатление (на основании материалов, представленных следствием), что ряд эпизодов приписан некоторым подсудимым «до кучи», при этом реальные убийцы находятся на свободе.

http://postor0nnim-v.livejournal.com/11180.html

Подытоживая всё вышесказанное, хочется обратить внимание на одно важное обстоятельство, ставящее наш суд присяжных, при всех его недостатках, на голову выше суда присяжных, например, в США. Участие в суде присяжных в качестве заседателя в Америке — обязанность граждан от которой они могут быть освобождены только при наличии очень веских обстоятельств. Участие же в суде присяжных в РФ, по сути, является делом добровольным. Человек волен (по факту, а не по закону) вообще не являться на отбор присяжных заседателей в процесс, либо уже в процессе отбора взять самоотвод, а то и просто перестать ходить на заседания без объяснения причин (случаи наложения какого-либо наказания за такие поступки нам не известны). В итоге, в числе присяжных заседателей в России оказываются люди, мотивированные к участию в процессе. То есть наши присяжные считают себя не только способными, но и обязаннымиразобраться в сути дела, чтобы принять законное, обоснованное и справедливое решение. А это значит, что Суд присяжных в России, несмотря ни на что, имеет большие перспективы…

Praemonitus praemunitus (лат.)

«Предупреждён — значит вооружён!»

Суд присяжных часто называют театральной постановкой. Причем обвинители и прокуроры подразумевают под этим, что мол защита делает все, чтобы обмануть присяжных. Лицедействуют как в театре. Я согласен с тем, что суд присяжных — это театральная постановка, однако не в этом пошлом смысле, который вкладывают в него «государевы люди». Задача театрального представления не обмануть зрителя, а донести до него смысл, суть и идею постановки.

Две труппы могут играть одну и ту же пьесу. Зритель будет прекрасно понимать, что и в первом, и во втором случае — он имеет дело не с реальной жизненной ситуацией, а лишь с ее имитацией на сцене. Но если постановка какого-нибудь заштатного любительского театра вызовет у зрителя только ироничную, снисходительную усмешку, то постановка театра профессионалов действительно заставит зрителя рыдать, или смеяться, или задуматься о смысле жизни (в зависимости от того посыла, который вкладывается в пьесу). Принципиальное различие заключается в том — как и какими приемами пытаются донести до зрителя этот посыл. Как заставить зрителя сопереживать героям постановки, при том что зрителю прекрасно известно, что это всего лишь актеры, исполняющие свои роли. Как, будучи стиснутым рамками доказательств и норм права, донести до зрителя — присяжного, именно свой посыл, свою трактовку событий, убедить заседателя в том, что именно эта трактовка является единственно верной? В этом и заключается искусство участника процесса.