Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

Таким образом, психологии «на роду написано» войти в инструментарий адвоката, работающего с присяжными. Однако психология в этом инструментарии должна находиться на строго отведенном для нее месте. Недопустимо как недооценивать значение и возможности психологии, так и переоценивать их…

Что ж, как уже отмечалось выше, в большинстве книг, посвященных суду присяжных, можно встретить буквально преклонение перед психологией, причем в весьма вульгарной форме. Авторы таких работ, судя по всему, на полном серьезе считают (судя по их текстам), что одни и те же психологические приемы всегда будут давать одни и те же результаты, причем в любых условиях применения и в отношении любого индивида. Приводимые ими в своих работах приемы и методы, в лучшем случае, являются частными случаями более общих и глубоких психологических закономерностей, в худшем — представляют собой мистически-юридические ритуалы, которым авторы без каких-либо оснований приписывают чудодейственные способности.

Спору нет, в психологии существуют закономерности, позволяющие в определенной степени привлечь внимание к обсуждаемому вопросу, повысить убедительность своих аргументов или увеличить шансы, что их запомнят более качественно. Если бы авторы ограничивались только такими рекомендациями, это можно было бы лишь приветствовать. Однако дело в том, что в таких работах читателя частенько пытаются убедить в том, что существуют некие общие закономерности в поведении человека, которые проявляются везде и всегда, и в том числе в суде присяжных. То есть речь идет о самом примитивном понимании бихевиоризма, что де исполнив определенный ритуал (использовав конкретный раздражитель) — всегда, ну или почти всегда — можно получить заранее известную реакцию. Фактически речь идет о некоем гимне детерминизму. Действительно, в теории, как правило, можно из начальных предпосылок вывести результат, однако жизнь — не теория, и в настоящее время невозможно не то что учесть, но даже составить сколько-нибудь полный перечень факторов, значимых для поведения и решений присяжного заседателя в суде.

Одной из главных фундаментальных ошибок сторонников такого «панпсихологизма» в суде присяжных, является тотальное преклонение перед идеей жесткой детерминированности (обусловленности, предопределенности) любой психологической реакции. Однажды увидев интересный и необычный маневр защиты, давшей положительный результат, они наделяют его абсолютной силой и самоценностью. На практике же, предопределенность может существовать только в весьма грубых и простых формах. Например, вероятность согласия присяжных с утверждением, что человек с одной ногой бегает явно медленнее, чем человек с двумя, но гораздо быстрее, чем человек находящийся в коматозном состоянии — близка к 100%. Но говорить, что адвокат в новом дорогом классическом костюме будет для присяжных более убедителен, чем адвокат в джинсах и свитере — это уже, как минимум, безосновательно и самонадеянно.

Впрочем, и обратное утверждение также не будет иметь никаких оснований. Дело в том, что на присяжных в ходе процесса воздействует масса факторов, которые нельзя не то что учесть, но даже выявить. Так, скажем, дорогой костюм адвоката, который (по одной из версий) должен внушать к нему доверие и уважение, может стать объектом едкого высказывания какого-либо присяжного в совещательной комнате «Ну такого дорогущего адвоката на честно заработанные деньги не наймешь». А с учетом того, что присяжные, в большинстве случаев, состоят из мелких отставных чиновников, работников низового звена, да и просто пенсионеров и безработных, то данный «яд» может найти свою цель в душе даже самого объективного присяжного… А может и не найти. А может никто про костюм вообще и не скажет, но кто-то обязательно подумает. Короче, никакой определенности и предопределенности. Но если разобраться, влияние дорого костюма, на самом деле, это частный случай более общей и подтвержденной экспериментально закономерности, касающейся периферического способа обработки информации. В этом случае доминирующее значение имеет именно способ подачи информации, а не ее содержание. Но об этом мы подробнее еще поговорим ниже…

А пока давайте подумаем над таким распространенным «поверием» (среди защитников и их доверителей), что клетка в которой содержатся подсудимые, наручники, конвой и прочие элементы «тюремной культуры» — производят на присяжных серьезное влияние и исподволь склоняют их к уверенности, что подсудимый страшный преступник, которого следует изолировать от общества.

Пусть так, но теперь представьте, что в ходе процесса защите все-таки удалось зародить у присяжных сомнения в виновности подсудимого. Как теперь будут восприниматься эти решетки и оковы? Как вопиющая несправедливость! Они будут вызывать у присяжных уже не страх перед подсудимым, а сочувствие к нему, желание помочь ему избавиться от этой несправедливости. Ну и также появится гнев в отношении тех, кто его несправедливо обвинил, т.е. в отношении прокурора и судьи (который прокурору потакал) … Короче говоря, важна не только информация и способ ее подачи, но и контекст в котором она подается. А здесь уже никаких единых закономерностей вообще не выявишь…

Психология присяжного существенно отличается от психологии обычного человека, идущего по улице. Прежде всего, присяжному в течение всего процесса так или иначе говорят и регулярно напоминают, что его задача быть объективным, абстрагироваться от личных симпатий и антипатий, руководствоваться только доказательствами, которые он услышит и увидит на суде и т. д. Как повлияют на психологию присяжного и на его оценку фактов эти наставления? Также не забываем о том, что не редки случаи, когда присяжный подвергается различного рода (и различной интенсивности) давлению, редко — со стороны защиты, часто — со стороны суда и обвинения.

Так, в свое время, на одном из процессов с присяжными в Мордовии, местный адвокат при отборе присяжных задал кандидатам вопрос — кто из них входил или входит в избирательные комиссии? Ситуацию в Мордовии я к тому времени в общих чертах знал, и для меня не было секретом, что партия власти побеждает в Мордовии на всех выборах любого уровня с результатом близким к 100%. В результате нам следует абсолютно четко признать полную обоснованность отвода таких присяжных-«избиркомовцев», пусть даже и в порядке немотивированных отводов. Если человек настолько управляем извне, что его допустили до работы в избирательной комиссии, то совершенно точно, что нам нет смысла держать такого субъекта в коллегии присяжных.

Однако вернемся к детерминизму (как предопределенности). Вот на эту тему крайне любопытная цитата из работы Ольги Гулевич «Психологические аспекты юриспруденции»: