Рауль Джинджолия - Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности

Хулиганские побуждения проявляются как весьма сложный конгломерат мотивов, сочетающих и безграничный эгоизм, и искаженное представление о границах личной свободы, и культ силы, и стремление испытать себя, и просто безотчетная злоба [315] См.: Уголовный кодекс Российской Федерации: Постатейный комментарий /Отв. ред. Н.Ф. Кузнецова, Г.М. Миньковский. — С. 214. . Как уже отмечалось, нередко такие убийства совершаются без всякого повода, видимой причины, что, однако, не дает оснований считать их «безмотивными», поскольку «импульсом» данного преступления всегда является открытое и явно выраженное неуважение к обществу. Тем не менее, даже, якобы, очевидная «явность» таких упорно не поддающихся формализации оценочных категорий, как «неуважение к обществу» и «неуважение к общественным нормам морали» вызывает затруднение в квалификации данных преступлений — ведь далеко не всякое демонстративно совершенное в общественном месте убийство следует рассматривать как совершенное из хулиганских побуждений.

Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.1992 г. специально разъясняется, что убийство, совершенное виновным из ревности, мести и других побуждений, возникших на почве личных отношений, независимо от места его совершения, не должно квалифицироваться по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Особую сложность на практике представляет отграничение убийства из хулиганских побуждений от убийства в драке и ссоре, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27.01.1999 г. для правильного разграничения этих разновидностей убийства рекомендовал нижестоящим судам, выяснять: кто является их инициатором; не был ли конфликт спровоцирован виновным для использования его в качестве повода к убийству. Если зачинщиком ссоры или драки был потерпевший, а равно в случае, когда поводом к конфликту послужило его противоправное поведение, виновный не может нести ответственность за убийство из хулиганских побуждений.

Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, 06.12.1999 г. в кассационном порядке рассмотрев приговор Верховного суда Удмурдской республики в отношении Савинова, осужденного к лишению свободы по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ и по ч. 3 ст. 213 УК РФ, согласно которому Савинов был признан виновным в хулиганстве, совершенном с применением оружия, и умышленном причинении смерти Батакову из хулиганских побуждений, отменила приговор в части осуждения Савинова по ч. 3 ст. 213 УК РФ и переквалифицировала его действия с п «и» ч. 2 на ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Как было установлено по делу, Батаков ранее избил Савинова. Придя в общежитие учащихся, Савинов рассказал о том знакомым ребятам и вместе с ними вышел на улицу. Там Батаков снова повел себя агрессивно, оскорбил нецензурно Савинова и толкнул. Увидев, что из кармана Батакова выпал нож, Савинов схватил его и нанес им удар в грудь Батакова. Квалифицируя действия Савинова, суд не учел, что ответственность по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ наступает, когда поведение виновного является открытым вызовом общественному порядку и обусловлено желанием противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение. Поскольку вначале Батаков избил Савинова, убийство его Савиновным не могло быть признано совершенным из хулиганских побуждений [316] См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 10. — С. 14-15. .

Анализ материалов правоприменительной практики показывает, что в случаях, когда убийства в ссоре или драке совершаются при отсутствии хулиганских мотивов, то, как правило, в происшедшем бывают виновны (в той или иной мере) обе стороны. Таким образом, умышленное причинение смерти человеку следует квалифицировать по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ лишь в том случае, когда ссору или драку спровоцировал сам убийца своим неправомерным или аморальным поведением. При рассмотрении подобных дел важное значение приобретает правильное понимание правоприменителем таких комплексных оценочных категорий, как «явное неуважение к обществу», «общепринятым нормам морали», «общественный порядок», «открытый вызов общественному порядку», «желание противопоставить себя окружающим». Отсутствие единообразия в их толковании, которых может существенно затруднить правильную квалификацию содеянного хулиганом — убийцей.

Следует отметить, что недостаточная мотивированность использования оценочных категорий характерна не только для приговоров судов первой инстанции. Проявляется она и в определениях, постановлениях вышестоящих правоохранительных органов, включая Верховный Суд РФ. Так, хорошо известно, что в соответствии со ст. 19 УК РФ, уголовной ответственности подлежит лишь вменяемое лицо. При этом лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействие) либо руководить ими, освобождается от наказания согласно ч. 1 ст. 81 УК РФ.

Однако, по мнению Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, такое лицо «освобождается от наказания, но не от уголовной ответственности» [317] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. № 9. — С. 14. .

Между тем согласно ч. 1 ст. 5 УК РФ необходимым условием уголовной ответственности является наличие вины у лица, совершившего общественно опасное деяние, а в соответствии со ст. 19 УК РФ уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо. Кроме того, душевнобольные и страдающие психическими расстройствами лица не способны осознавать фактическое или социальное значение своих действий и руководить ими, в связи с чем «привлечение их к уголовной ответственности и применение к ним наказания было бы неоправданной жестокостью». «Таким лицам, т.е. освобожденным от наказания, но не от уголовной ответственности (разрядка моя. — Р. Д.) по мнению членов Коллегии, — суд может назначить принудительные меры медицинского характера» [318] Там же. С. 14. . Далее в тексте «Бюллетеня Верховного Суда Российской Федерации» за сентябрь 1999 г. (№ 9) изложены обстоятельства дела, связанные с психическим расстройством, возникшим у Дзанхотова в ходе следствия.

Как установило предварительное следствие, Дзанхотов вступил в банду, в составе которой совершил ряд преступлений. В период следствия у Дзанхотова развилось психическое расстройство в форме реактивного психоза. Верховный Суд Республики Северная Осетия-Алания, признав доказанным совершение Дзанхотовым общественно опасных деяний, предусмотренных ч. 2 ст. 209, ч. 3 ст. 126, ч. 3 ст. 162 УК РФ, освободил его от уголовной ответственности на основании ст. 19, ч. 1, 4 ст. 181, п. «б» ч. 1 ст. 97, п. «б» ч. 1 ст. 99 УК РФ и применил к нему принудительные меры медицинского характера с лечением в психиатрическом стационаре общего типа. В кассационном порядке дело в отношении Дзанхотова не рассматривалось. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене определения республиканского суда в связи с неправильным применением уголовного закона. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ протест удовлетворила, указав, что после выздоровления Дзанхотов может быть направлен на повторную судебно-психиатрическую экспертизу. По определению же суда первой инстанции, Дзанхотов освобожден не от наказания с применением к нему принудительных мер медицинского характера, как это предусмотрено ч. 1 ст. 81 УК РФ, а от уголовной ответственности. По мнению Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, «данное нарушение УК РФ является существенным, в связи с чем определение суда первой инстанции подлежит отмене, а дело — направлению на новое судебное рассмотрение» [319] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. № 9. — С. 14. .