Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

Кроме того, при конструировании санкций за посягательства на один и тот же объект не учтено должным образом, в какой мере это посягательство связано со злоупотреблением специальными полномочиями или игнорированием должностных обязанностей. А. А. Нечепуренко правильно, на наш взгляд, в качестве одного из правил построения санкций за преступления против правосудия называет следующее. «В тех случаях, — отмечает он, — когда субъектом преступления является работник правоохранительных органов, в санкциях должно указываться как дополнительное наказание лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью» [143].

В свете сказанного невозможно, думается, привести веские аргументы для оправдания того, что в санкциях действующего УК обязательное лишение лиц, совершивших преступление против правосудия с использованием служебного положения, права занимать определенные должности выглядит скорее как исключение, а не как правило. Таким исключением служат ч. 2 и 3 ст. 303 УК. Еще в трех санкциях (ч. 3 ст. 294, ст. 304, ст. 315 УК) это дополнительное наказание названо в качестве факультативной меры. Совсем необъяснимым выглядит отсутствие указания на лишение данного права в ст. 299-302 УК.

Разумеется, группируя преступления против правосудия с учетом общности признаков субъекта преступления, необходимо стремиться выдержать единство основания классификации. Как представляется, достигнуто это не было.

Анализ различных позиций, касающихся классификации преступлений против правосудия, привел нас к выводу, что такие группировки произведены на основе не одного, а нескольких критериев, характеризующих разнопорядковые качества субъекта: 1) наличие специальных признаков; 2) отнесение к должностным лицам правоохранительных органов; 3) наличие обязанности содействовать правосудию; 4) возложение обязанности подвергнуться мерам принуждения или исполнить их [144].

Требование же единства критерия при построении классификации предполагало, на наш взгляд, осуществление не простой, а сложной группировки. Давно ведь уже было сказано П. П. Пусторослевым: «Где много глубоких различий между классификационными явлениями, там необходимо должна быть и многоступенчатая классификация» [145].

В практическом отношении первоначально важно отделить преступления против правосудия, совершаемые специальным субъектом, от тех посягательств, которые могут быть осуществлены лицами, обладающими лишь общими признаками. Последняя группа при этом оказывается не слишком многочисленной. Сюда относятся преступления, предусмотренные в ч. 1 и 2 ст. 294, ст. 295-298, 304, 309 УК, а равно в ст. 315 УК в части воспрепятствования исполнению судебного акта.

В свою очередь преступления, совершаемые в сфере правосудия специальными субъектами, могут подвергаться дальнейшей классификации с учетом тех особых качеств, которыми наделены их исполнители.

Можно увидеть, что большую часть этих качеств составляет наличие у лица дополнительных обязанностей или полномочий. Лишь для субъекта укрывательства необходимо только отсутствие признаков близкого родства или супружеских отношений [146], о чем свидетельствует примечание к ст. 316 УК РФ [147]. Думается, что укрывательство поэтому может быть обособлено от других посягательств против правосудия, совершаемых специальными субъектами. Оставшиеся же такие преступления представляется целесообразным разбить на две группы:

1) совершаемые лицами, использующими свои служебные полномочия (ч. 3 ст. 294, ст. 299-302, ч. 2 и 3 ст. 303, ст. 305, 311, ч. 1 ст. 312 УК (в части осуществления банковских операций с денежными средствами, на которые наложен арест), ст. 315 УК (в части злостного неисполнения судебного акта);

2) совершаемые иными лицами (иные преступления со специальным субъектом за исключением укрывательства).

В дальнейшем вторая группа может быть также разделена на две подгруппы:

1) совершаемые лицами, призванными содействовать органам правосудия (ст. 307, 308 УК);

2) совершаемые лицами, в отношении которых применена мера наказания, мера процессуального принуждения или на которых на основании процессуального закона возложена дополнительная обязанность, не связанная с содействием правосудию (ст. 310, 312-314 УК).

Дальнейшей классификации могут быть подвергнуты и преступления, совершаемые лицами, использующими свои служебные полномочия. Ведь особую опасность представляют случаи, когда преступные посягательства против правосудия совершают работники органов, призванных решать стоящие перед правосудием задачи, а также лица, осуществляющие правозащитную функцию. Эти преступления следует обособить от преступных посягательств против правосудия, совершаемых лицами, использующими иные служебные полномочия. Именно о первой подгруппе преступлений в юридической литературе принято говорить как о преступлениях, «совершаемых изнутри».

Но классификация преступлений против правосудия, производимая на основании признаков субъекта, при всей своей важности не должна освобождать ученых от группировки данных посягательств по традиционному, зарекомендовавшему себя критерию — с учетом признаков основного непосредственного объекта преступления. Без такой группировки, думается, невозможно наглядно представить себе, что именно в правосудии подлежит особой опеке со стороны уголовного закона, а следовательно, нельзя показать наиболее значимые свойства соответствующих уголовно наказуемых деяний. Ведь классификация есть «способ обнаружения существенных качеств подразделений системы, от которых зависят другие, производные от них признаки каждого из элементов подразделения» [148].

Специфика субъектов преступлений, как уже говорилось, не первична, а во многом предопределена своеобразием нарушаемых социальных отношений, поэтому именно группировка общественно опасных посягательств по объекту, судя по большинству глав Уголовного кодекса, лежит в основе построения системы Особенной части.

Следует согласиться с утверждением Ю. И. Ляпунова и П. Я. Мшвениерадзе, что «понятие систематизации норм права охватывает не только объединение в обособленные группы по признакам сходства (тождественности) родового объекта и формирование на данной основе отдельных глав УК, но и порядок группировки и последовательности расположения норм внутри главы» [149]. Авторы при этом отмечают: «В основе первого уровня систематизации норм лежит родовой объект, а второго — главным образом, видовой (непосредственный) объект преступления. В отдельных случаях, когда указанные разновидности объектов совпадают... приходится изыскивать иные классификационные критерии, относящиеся к элементам состава преступления» [150].