Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

В то же время важным представляется указать на то, что в содержание умысла виновного, помимо прочего, входит осознание либо процессуального статуса потерпевшего, либо наличия у последнего полномочий по исполнению судебного акта.

Как уже было упомянуто выше, цель или мотив анализируемого преступления формируются под влиянием законной деятельности указанных в Уголовном кодексе субъектов, связанной с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта. Субъект либо стремится создать препятствия для подобной деятельности (например, предотвратить вынесение правосудного решения, предупредить или пресечь производство законного следственного или иного процессуального действия), либо руководствуется побуждениями мести за такую деятельность.

Представляется, что с учетом всех высказанных выше относительно содержания ст. 295 УК замечаний, ее диспозицию целесообразно изложить следующим образом: «Убийство, а также иное умышленное деяние, непосредственно направленное на лишение жизни судьи, присяжного или арбитражного заседателя, прокурора, следователя, дознавателя, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава либо иного лица, содействующего выполнению задач правосудия, а равно их близких в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному рассмотрению дел или материалов в суде, основанной на законе деятельности по возбуждению и расследованию уголовного дела, исполнению приговора, решения или иного судебного акта либо из мести за такую деятельность».

В юридической литературе вносились предложения о дифференциации ответственности за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование. Так, К. Н. Харисов предлагает сделать это, сконструировав «в ч. 2 ст. 295 УК РФ квалифицированный состав преступления в зависимости от последствия умышленного посягательства на жизнь судьи, прокурора и т. д. в виде смерти потерпевшего (убийства указанных лиц)» [273]. С. Ф. Милюков считает целесообразным предусмотреть в качестве квалифицирующих признаков данного преступления следующие:

— совершение деяния по найму;

— организованной группой;

— в отношении двух или более лиц [274].

К реализации подобных предложений, думается, следует подходить с осторожностью, учитывая и целевое назначение нормы, закрепленной в ст. 295 УК, и те соображения, которые лежали в основе ее включения в Уголовный кодекс, и без того высокую санкцию данной статьи, а также выработанные наукой правила построения квалифицированных составов.

Уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования предусмотрена в ст. 296 УК. Данная статья содержит четыре части, выделяя которые законодатель дифференцирует типовые пределы наказания в зависимости от того, во-первых, в отношении каких субъектов процессуальной или постпроцессуальной деятельности осуществляется психическое насилие; во-вторых, в зависимости от того, дополняется ли психическое насилие физическим и каким по характеру это насилие является.

Опасения за свою жизнь, здоровье, сохранность имущества, а также беспокойство за безопасное существование своих близких способны не только повлиять на позицию субъекта в конкретном деле, на принятие по этому делу решения, но и выработать у него такую линию поведения, при котором его действия и решения по другим делам будут полностью зависеть от обстоятельств.

В юридической литературе в качестве объекта данного преступления иногда называется законная деятельность судебных, прокурорских и следственных органов [275]либо нормальная деятельность по отправлению правосудия, а также жизнь, здоровье либо имущественные интересы потерпевшего [276].

Как нам представляется, подобные определения объекта рассматриваемого вида преступления недостаточно конкретны. К тому же имущественные отношения вряд ли вообще нарушаются в процессе данного преступления [277].

Думается, что не совсем соответствует действительности и определение объекта преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 296 УК, предложенное К. Ф. Амировым, Б. В. Сидоровым и К. Н. Харисовым. Указанные авторы признают таковым независимость судей [278]. При этом подвергается критике позиция С. Э. Асликяна, утверждающего, что защищаемым указанной статьей благом является принцип неприкосновенности судей [279]. С учетом формулировок положений ст. 296 УК эта критика представляется не вполне справедливой. Содержащиеся здесь составы преступления сконструированы не как составы посягательств на деятельность по осуществлению задач правосудия и не как составы преступлений, нарушающих одно из условий этой деятельности — независимость судебной власти, а как модель преступления, нарушающего другое не менее важное условие функционирования органов правосудия и содействующих правосудию органов — безопасность лиц, чья будущая, настоящая или прошлая деятельность связаны с отправлением правосудия (ч. 1), с производством предварительного расследования или исполнением судебного акта (ч. 2). Причем применительно к простым составам преступления речь идет о психической безопасности указанных в законе лиц.

Таким образом, основной объект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 296 УК, можно определить следующим образом. Это общественные отношения, обеспечивающие психическую безопасность (состояние психической защищенности) лиц, участвующих в отправлении правосудия, а также их близких как условие надлежащего осуществления этой деятельности. Объектом преступления, предусмотренного ч. 2 данной статьи, соответственно выступают общественные отношения, обеспечивающие психическую безопасность указанных в данной части статьи лиц как условие надлежащего осуществления предварительного расследования, законного и обоснованного рассмотрения дел или материалов в суде, беспрепятственного исполнения судебных актов.

Нынешняя редакция ст. 296 УК, так же как и редакция ее предшественницы (ст. 176 2УК РСФСР), не исключает квалификацию по данной статье угроз, адресованных определенным лицам, в частности, и в том случае, когда мотивом совершаемого деяния выступает мотив расплаты за причиненную соответствующей деятельностью обиду. Случаи подобной квалификации имели место в сравнительно недавней практике применения ст. 176 2УК РСФСР. В этом отношении примером может послужить определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 октября 1994 г. по делу гр. Ю.