Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

В упомянутых статьях УПК в качестве мер безопасности названы:

— действия по исключению из протокола следственного действия данных о личности защищаемого лица;

— контроль и записи телефонных и иных переговоров;

— проведение опознания в условиях, исключающих возможность наблюдения опознающего опознаваемым;

— проведение закрытого судебного заседания;

— проведение допроса свидетеля в условиях, исключающих визуальное наблюдение.

Однако меры безопасности, применяемые в отношении частных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, не могут быть сведены только к средствам, прямо указанным в УПК. Возможность их применения предусмотрена и другими нормативными актами, в том числе Законом РСФСР от 18 апреля 1991 г. «О милиции» (п. 24 ст. 10) [325]и Федеральным законом РФ от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности» ( ч. 7 ст. 18) [326]; Федеральным законом РФ от 15 июля 1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (ст. 19) [327]и др.

Это особо важно подчеркнуть, поскольку ни одна из процессуальных мер безопасности, как справедливо замечено в юридической литературе, не обеспечивает реальной защиты участников уголовного судопроизводства [328].

Проблема заключается в том, что система мер безопасности названными и другими нормативными актами не конкретизирована. К тому же не создан механизм реализации подобных мер. В последнем отношении несколько иначе обстоит дело со средствами, используемыми при государственной защите судей, а также должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов. Еще 20 декабря 1995 г. был издан Приказ министра внутренних дел РФ № 483 «О мерах по реализации Федерального закона “О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов”», которым не только детализируется содержание мер безопасности, но и разъясняется порядок их применения [329].

Неплохие перспективы в обеспечении безопасности частных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, имел, на наш взгляд, проект Федерального закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих правосудию». В ст. 12 названного проекта были предусмотрены следующие меры:

1) личная охрана, охрана жилища и имущества защищаемого лица;

2) выдача защищаемому лицу специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности;

3) наложение временного или постоянного запрета на выдачу сведений из информационно-справочных и иных документальных фондов;

4) переселение защищаемого лица на другое место жительства;

5) замена документов;

6) изменение внешности защищаемого лица;

7) изменение места работы (службы) или учебы защищаемого лица;

8) временное перемещение защищаемого лица в безопасное место;

9) объявление защищаемого лица безвестно отсутствующим или признание его умершим [330].

Однако это хорошее начинание не получило своего логического завершения, хотя соответствующий закон был принят Государственной Думой РФ еще в декабре 1994 г. В январе 1995 г. Закон был отклонен Президентом Российской Федерации и направлен в Государственную Думу для повторного рассмотрения. Вновь принятый ею Закон был отклонен Советом Федерации. Наконец, в мае 1997 г. Закон был принят Государственной Думой в третий раз и после одобрения его Советом Федерации направлен Президенту РФ для подписания и обнародования. Однако и в этот раз Президент воспользовался своим правом вето [331].

Ни одна из указанных в проекте мер не нашла отражения в действующем УПК.

На наш взгляд, пока в законе не будут достаточно четко определены основания, содержание и порядок применения мер безопасности в отношении частных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве [332], ст. 311 УК будет не уголовно-правовой гарантией безопасности данных субъектов, а пустой декларацией. Реальное применение указанной статьи проблематично, поскольку виновные в разглашении сведений о принятых мерах всегда могут сослаться на то, что осуществление последних было незаконным. Соответственно и в описании признаков объективной стороны анализируемого состава преступления не может не возникать трудностей.

Под разглашением сведений о мерах безопасности следует понимать любое деяние, в результате которого указанные сведения становятся достоянием лица, которое до этого данными сведениями не обладало и не имеет права на ознакомление с таковыми. Как верно замечено в литературе, форма предания соответствующих данных огласке не имеет значения. Преступление может выразиться в устном и письменном сообщении, демонстрации документов, различных выступлениях. Не исключена возможность совершения данного преступления путем бездействия. Речь идет о ситуациях, когда лицо не выполняет действий, направленных на обеспечение конфиденциальности сведений, например, оставляет документы, содержащие соответствующие данные, в доступном для посторонних лиц месте [333].

С того момента, когда сведения преданы огласке, т. е. стали достоянием посторонних лиц, данное преступление следует считать оконченным . Однако при этом важно, чтобы «ставшие известными сведения могли быть использованы в посягательстве на безопасность защищаемого лица» [334]. Необходимо также, чтобы постороннее лицо «воспринимало истинный смысл сообщенных сведений» [335].

Субъект анализируемого преступления охарактеризован в законе как лицо, которому эти сведения были доверены или стали известны в связи с его служебной деятельностью.

Указание на такой признак субъекта, как «лицо, которому сведения были доверены...», имеется и в других статьях Уголовного кодекса, в частности в ст. 283 УК. Однако применительно к последней статье больших трудностей в описании субъекта не возникает благодаря тому, что законом определены правила и порядок допуска должностных лиц, граждан и организаций к государственной тайне [336]. Иначе обстоит дело с установлением круга лиц, которые могут быть привлечены к уголовной ответственности по ст. 311 УК, поскольку нормативное регулирование порядка допуска лиц к сведениям о мерах безопасности, применяемых в отношении участников процесса, отсутствует. Можно только высказать предположение, что речь идет о субъектах, до которых сведения соответствующего характера специально доведены органами, на которые возложена обязанность по обеспечению мер безопасности, либо в целях реализации самих этих мер, либо в целях обеспечения законных прав и интересов защищаемых граждан.

Под лицами, которым сведения о мерах безопасности стали известны в связи с их служебной деятельностью , следует понимать тех, до кого эти данные специально не доводились компетентными органами, но стал обладателем таковых в связи с осуществлением своих служебных полномочий. Казалось бы, круг подобных субъектов не ограничивается должностными лицами. Однако усомниться в этом правильном по смыслу УК РФ выводе заставляют положения ст. 19 упомянутого Федерального закона РФ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов», именуемой «Ответственность за нарушение требований, установленных настоящим Федеральным законом». В соответствии с этой статьей ответственность за разглашение сведений о мерах безопасности возлагается лишь на должностных лиц органов, обеспечивающих безопасность, и на должностных лиц предприятий, учреждений и организаций, в адрес которых направлены решения органов, обеспечивающих безопасность. Думается, что адресатом Закона необходимо признавать не только должностных лиц, но и других работников, от которых зависит реализация мер безопасности, для чего следует внести соответствующие уточнения в названную статью.