Владимир Эминов - Личность преступника. Криминолого-психологическое исследование

Паранойяльность у террористов сочетается с ригидностью, «застреваемостью» эмоций и переживаний, которые сохраняются на длительный срок даже после того, как исчезла вызвавшая их причина. Ригидные явления и процессы ведут как бы автономные от личности переживания.

Многие террористы испытывают болезненные переживания, связанные с нарциссическими влечениями, неудовлетворение которых ведет к недостаточному чувству самоуважения и неадекватной интеграции личности. Вообще нарциссизм имманентно присущ террористам, причем не только лидерам террористических организаций, но и рядовым исполнителям. Эту черту можно наблюдать как у политических, так и у этнорелигиозных террористов,

особенно в их высказываниях, в которых звучит явное торжество по поводу их принадлежности к данной группе. Они убеждены в своем совершенстве, в своих выдающихся личных особенностях и превосходстве над другими только или главным образом по той причине, что принадлежат к данной этнорелигиозной группе, которая является «единственно правильной». Чтобы доказать это себе и другим, такой террорист совершает дерзкие нападения и пренебрегает общечеловеческими ценностями.

Общественную опасность группового нарциссизма подчеркивали многие исследователи, в частности Э. Фромм. Эту особенность надо учитывать в антитеррористической пропаганде, в работе с населением тех регионов, где имеют место этнорелигиозная нетерпимость и экстремизм. В местах лишения свободы могут возникнуть большие проблемы, если там будут содержаться группы из людей одной этнорелигиозной принадлежности, осужденных за преступления террористического характера. Будет достаточно сложно переориентировать их на позитивное отношение к представителям других народов.

При нарциссических установках люди воспринимают мир черно-белым, а все причины своих неудач и ошибок видят только в окружающем их обществе, они уверены, что все эти причины никак не могут быть порождением их собственной группы. Вот почему они отщепляют от своей личности низкооцениваемые и причиняющие психотравму части и проецируют их на другие национальные и религиозные группы, на культуру, которую они считают враждебной, и уже в таком качестве воспринимают ее.

Для многих людей, профессионально занимающихся терроризмом, характерна замкнутость на своей террористической группе, ее ценностях, целях ее активности. Такая сосредоточенность вроде бы свидетельствует о цельности и целостности личности, но на самом деле ведет ее к культурологической изоляции, накладывает жесткие ограничения на индивидуальность человека и свободу его выбора. Он начинает еще более резко делить весь мир на свой и чужой, постоянно преувеличивая опасности, грозящие со стороны других культур.

Лица, склонные к терроризму, принадлежат к людям того склада, для которого характерен примат эмоций над разумом, непосредственных активных реакций на действительность над ее осмыслением; предвзятость оценок, низкий порог терпимости и отсутствие должного самоконтроля, они достаточно легко и естественно сживаются с идеей насилия. Не случайно среди обследованных нами преступников террористической направленности 44% отличаются явной эмоциональной неустойчивостью, а для 80% характерны эмоционально насыщенные ассоциативные образы. 51 % обследованных склонны скорее действовать, чем осмысливать происходящее и строить обоснованный прогноз. Разумеется, указанные особенности личности террористов не исключают продуманности и рациональности их агрессивных действий, что еще раз свидетельствует о полимотивации последних. Так, среди обследованных нами лиц, причастных к терроризму, у 68% в основе лежали корыстные стимулы, а у 24% — достижение таких конкретных целей, как освобождение арестованных и осужденных соучастников и иных лиц, связанных с террористами.

Среди террористов много тех, кто движим игровыми мотивами. Для них участие в террористических актах — игра: с обстоятельствами, врагом, правоохранительными органами, судьбой, даже со смертью. Особенно это характерно для молодых людей, в том числе подростков. Не исключено, что это может быть и чертой национального характера.

Такую особенность личности террористов необходимо учитывать при проведении конкретных антитеррористических мероприятий, например, в переговорах с теми, кто захватил заложников. Нужно учитывать, что подобные ситуации террористы бессознательно воспринимают именно как захватывающую игру, ставкой в которой может быть их жизнь. Но надо помнить, что это их, во всяком случае многих из них, не испугает: для них собственная жизнь, не говоря уже о жизни других людей, лишь плата за то несказанное удовлетворение, которое они испытывают от участия в столь захватывающей игре. При этом насыщаются и их нарциссические влечения.

Исследуя конкретных террористов, можно убедиться в том, что большинству из них присущи предельная нетерпимость к тем, кто думает иначе, и фанатизм, порожденный максималистскими идеями «спасения» своей этнорелигиозной группы, ее торжества, полного посрамления и уничтожения ее врагов, которые ненавидимы. Террористам свойственна твердая вера в обладание абсолютной, единственной и окончательной истиной или в то, что те, кому они подчиняются, конечно же, обладают ею. Отсюда вера в свое мессианское предназначение, высшую и уникальную миссию во имя «спасения» и счастья своей нации или сторонников своей веры. Убежденность в собственной миссии может быть чисто эмоциональной, а может основываться на «рациональных» идеологических постулатах, святости традиции, мудрости лидеров. Подобная убежденность отличает истинных террористов от «попутчиков», которые согласились совершать террористические акты из корыстных соображений, и от «темных», неосведомленных, попавших под чье-то влияние людей.

В целом этнорелигиозные террористы принадлежат к закрытому типу личности, что исключает всяческую критическую мысль и свободу выбора, поскольку они видят мир только в свете предустановленной «единственной истины». Логическим следствием «закрытости» и фанатизма является поразительная, подчас парадоксальная узость, односторонность взглядов, ведущая к максималистской абсолютизации частного, произвольно вырванного из общей системы связи и совершенно не учитывающего другие позиции и представления. Очень часто вследствие этого мир теряет для них реальное очертание, само же сознание и его образы становятся мифологизированными. Формирующиеся в нем символы приобретают бытийное значение, поэтому посягательства на них, действительные или мнимые, воспринимаются крайне болезненно.

Закрытость личности террористов, равно как и другие их особенности, следует прежде всего учитывать при проведении переговоров с ними и их допросов в ходе расследования уголовных дел. Однако прямолинейные и тем более грубые попытки разрушить их «закрытую оборону» могут привести к весьма нежелательным результатам, сделать невозможными доверительные контакты с ними.