Владимир Эминов - Личность преступника. Криминолого-психологическое исследование

Психологические особенности личности коррупционера, в частности, следует понимать как относительно стабильную совокупность индивидуальных качеств, определяющих типичные формы реагирования и адаптивные механизмы поведения, систему представлений человека о себе, межличностные отношения и характер социального взаимодействия. Сравнение полученных в последние годы результатов эмпирического изучения личности коррупционера и личности законопослушного гражданина свидетельствует о наличии у первой некоторых отличительных особенностей, в том числе психологических. Законопослушные граждане намного опережают коррупционеров по социально-позитивному отношению ко всем базовым ценностям, общему самоощущению, оценке смысла своей жизни. Таким образом, личность коррупционера отличается от личности законопослушного гражданина негативным содержанием ценностно нормативной системы и устойчивыми психологическими особенностями, сочетание которых имеет криминогенное значение и специфично именно для преступников. Эта специфика их нравственно — психологического облика является одним из факторов совершения ими преступлений, что, однако, отнюдь не является психологизацией причин преступности, поскольку нравственные особенности складываются под влиянием тех социальных отношений, в которые был включен индивид, т. е. имеют все-таки социальное происхождение.

При этом очевидно, что личность коррупционера существенным образом отличается от личности других преступников. В большинстве своем это люди семейные, хорошие работники (многие из них имеют блестящий послужной список и отличаются исключительными деловыми качествами и высоким уровнем работоспособности), имеющие высшее образование (часто не одно). Это люди с устоявшейся психикой и мировоззрением. Также значительная часть коррупционеров, как это ни парадоксально звучит, — люди с высоким материальным достатком. Нет никаких оснований упрекать большинство из них и в непатриотичном отношении к своей стране. Иными словами, можно смело утверждать, что изучение личности коррупционера лежит, скорее, в области социальной и юридической психологии, нежели в рамках обычных общих подходов к личности преступника.

Структура криминологического портрета российских коррупционеров и степень коррупциогенности выглядит следующим образом: представители исполнительной власти, работники министерств, комитетов и их подразделений на территории субъектов Российской Федерации — 41,1%, сотрудники правоохранительных органов — 26,5%, работники контролирующих органов — 8,9%, работники налоговой и таможенной служб — 3,2%, депутаты — 0,8%, иные категории — 19,6%.

Из приведенного статистического анализа не следует, что в наибольшей степени коррупции подвержены служащие органов исполнительной власти, поскольку численность соответствующих групп лиц, имеющих публичный статус, существенно различается. Также необходимо учесть, что особый уголовно-процессуальный статус депутатов, судей и прокуроров препятствует эффективному выявлению и привлечению к уголовной ответственности коррумпированных должностных лиц из их числа.

Данные уголовной статистики свидетельствуют также, что среди лиц, осужденных за взяточничество, 13% были ранее судимы, из них: за взяточничество — 4%, за иные корыстные преступления — 6%, за прочие преступления — 6%.

Из всей совокупности осужденных за взяточничество 54% осуждены за квалифицированные виды дачи, получения взятки и посредничества во взяточничестве.

Специальный рецидив свойствен в основном так называемым мнимым посредникам (их доля от числа повторно осужденных за взяточничество составила 56%).

Опрос 135 осужденных за коррупционные преступления показал, что 72% из них были осведомлены об уголовной противоправности своего деяния, 96% рассчитывали избежать наказания, 83% считали назначенное им наказание незаслуженно суровым и лишь 2% полагали, что понесли справедливое наказание (15% затруднились ответить).

Если характеризовать социально-демографические признаки личности коррупционеров последних лет, то изменения коснулись и их. Необходимо отметить, что средний возраст взяткополучателя составил 33 года (по состоянию на 2008 г.), т. е. произошло небольшое (в сравнении с данными за 1995 г. — 37 лет) естественное демографическое «омоложение» взяточников. Из всех лиц, осужденных за взяточничество, в возрасте от 20 до 30 лет совершили это преступление 22%, в возрасте от 30 до 40 лет — 32%, в возрасте от 40 до 50 лет — 10%, старше 50 лет — 13%.

Средний возраст коррупционера-взяткодателя оказался выше, чем взяткополучателя (37 лет). Раньше, по данным некоторых исследователей, среднестатистический взяткополучатель обычно был старше взяткодателя. Сравнивая возраст взяткополучателей, данные о котором были получены во время исследований в России в 1990-х гг., и аналогичные современные данные, можно говорить о том, что «омоложение» взяткодателей связано, прежде всего, с «омоложением» государственного аппарата в целом. На «омоложении» взяточников, вероятно, сказалось и значительное снижение средней продолжительности жизни россиян в конце прошлого века. Имеет тенденцию также повышение уровня феминизации коррупционеров (28% — женщины).

Другим свойством личности коррупционера-взяточника является его образовательный статус. По данным нашего исследования, большинство лиц из числа взяткополучателей (74%) имели высшее, незаконченное высшее или среднее специальное образование. В числе взяткодателей с таким образованием насчитывалось 38% осужденных. Следует отметить, что среди посредников высшее образование имели 58% осужденных за это преступление.

Как одну из тенденций следует рассматривать рост уровня образования взяточников, хотя он и без того традиционно высок. В исследуемый период в органы государственной власти на руководящие должности перешло много лиц, имеющих ученые степени, два и более образования, что конечно же сказывается на образовательном уровне такой категории осужденных.

В прежние годы подкупу-продажности более других категорий граждан в основном были подвержены государственные служащие, за ними следовали работники торговли, что было закономерно для того времени. С переходом к рыночным отношениям подкуп-продажность стали затрагивать и новые сферы деятельности: малый бизнес, банковскую систему, земельные отношения, приватизацию и др. Следовательно, период перехода к рынку характеризуется помимо наличия взяточничества в традиционно криминогенных отраслях народного хозяйства и активным криминогенным поражением вновь создаваемых и разнообразных сфер деятельности.

По данным опроса, проведенного Э. П. Тепловым, 37% представителей малого и среднего бизнеса в 1991 г., 59% — в 1992 г. и 78% — в 1993 г. признали факты вымогательства у них взяток государственными служащими.