Анатолий Тилле - Занимательная юриспруденция

Во время конференции она заявила, что иск она подает в России, поскольку «Бэнк оф Нью-Йорк» имеет в России имущество. Но, совершенно очевидно, она понимает, что в США она этот иск проиграет. Зато надеется, что Россия защитит ее поруганную честь.

Юридически дело очень интересно. Мадам Кагаловская — американская гражданка. Иск предъявляет к американскому банку, который нанес ущерб ее чести в Америке. С какой стороны имеет к этому делу отношение российский суд?

Какой статус имеет имущество, принадлежащее «Бэнк оф Нью-Йорк»? Если в России нет отделения банка, имеющего статус юридического лица, суд вообще не может рассматривать этот иск. Если в Москве есть отделение банка, имеющее права юридического лица, то основной принцип состоит в том, что оно не несет ответственности за обязательства других юридических лиц. Московское отделение ущерба чести Кагаловской не наносило и может предложить ей обратиться с иском в Нью-Йорк. Московский суд в любом случае не должен принимать иск к рассмотрению.

Но даже если суд, паче чаяния, признает себя правомочным и удовлетворит иск, его решение не будет признано в США, ибо у нас нет соглашения с США о правовой помощи. Денег она не получит. Но, возможно, получит от судебного решения моральное удовлетворение.

Кроме того, супруги, признавшие обвинение, по-моему, должны явиться в США для «отсидки». Они останутся в России, поскольку Россия не выдает своих граждан? Так она не российская гражданка… Мне очень интересно, чем кончится дело.

Такие вот казусы происходят с честью на протяжении тысячелетий.

А теперь попробуйте решить такую интересную задачу.

Некий предприниматель открыл частную школу. Школа успешно работала, приносила прибыль и приобрела хорошую репутацию, но однажды в местной газете появился фельетон «Воспитатель», в котором говорилось, что этот предприниматель — преступник, осужденный за развращение малолетних.

Родители стали забирать детей из школы, школа разорилась, и предприниматель решил подать в суд иск к газете о возмещении материального и морального ущерба. На суде выяснилось, что 20 лет назад этот предприниматель действительно был осужден за развращение малолетней, наказание отбыл, судимость снята. Больше в подобных действиях он замечен не был. К учебному процессу непосредственного отношения не имеет. Управляет школой директор. Предприниматель появлялся в школе только по торжественным случаям.

Каким, по-вашему, должно быть решение суда, поскольку газета написала правду, но причинила предпринимателю весьма существенный моральный и материальный ущерб?

Наиболее древняя форма процесса и уголовного, и гражданского состояла в том, что одна сторона представляла доказательства вины обвиняемого или основания своих имущественных требований к другой стороне, а другая сторона защищалась, представляя свои доказательства. Судья оценивал их и принимал решение. Стороны как бы состязались перед судьей. А иногда состязались и физически. Поэтому такая форма процесса называется состязательной.

В мрачную эпоху средневековья в судебном процессе существовала твердая шкала оценки доказательств. «Святая инквизиция» католической церкви ввела форму процесса, которая затем стала применяться и в светских судах и получила название инквизиционного процесса. Она отличалась формальной оценкой доказательств. Прежде всего оценивалось качество свидетелей. Так, свидетельство дворянина стоило свидетельств двух простолюдинов, свидетельство мужчины оценивалось дороже свидетельства женщины и т. д.

Во французском суде существовала такса оценки доказательств — единица, половина, четверть, одна восьмая и т. д. В конце процесса судья производил арифметическое сложение оцененных доказательств защиты и обвинения и по сумме доказательств выносил приговор или решение.

Я немного отвлекусь и замечу, что по гражданскому делу судья выносит решение, а по уголовному — приговор. Наши журналисты обожают красивые иностранные слова и к месту а большей частью не к месту, употребляют слово «вердикт». Вердикт выносят только присяжные. Вердиктом они отвечают на вопрос судьи, виновен или не виновен обвиняемый. После этого судья выносит приговор. Судья вердикта вынести не может.

Журналисты этого не знают, но «они хочут свою образованность показать», как говорила чеховская героиня. Простим их. Они все равно будут употреблять не к месту слово вердикт, упрекать наших врачей в «нарушении клятвы Гиппократа», хотя советские врачи никогда клятвы Гиппократа не приносили, все равно будут произносить на телевидении и радио слово «афера» через ё. Они считают, что так «красивше»…

«Душой процесса» инквизиторы считали следствие, а «царицей доказательств» — признание обвиняемого. Это можно понять, поскольку, например, сношений женщины с дьяволом никто не видел, и доказать это было невозможно. Чтобы получить признание, после которого обвиняемого отправляли на костер, церковь узаконила пытки. В этой области палачи были исключительно изобретательны, и сейчас в музеях можно видеть орудия страшных пыток. Любой человек вынуждался к признанию, просто чтобы положить мучениям конец, который все равно был неизбежен.

Современный гражданский процесс во всех странах остается состязательным. Собирают доказательства стороны, но суд тоже может затребовать недостающие доказательства. Современный уголовный процесс остается инквизиционным, но не в смысле применения пыток, а в смысле того, что он не полагается на доказательства, представленные сторонами, а следственные органы сами добывают доказательства. Слово «инквизиция» на всех европейских языках означает — следствие, расследование.

Сейчас уже все знают, какие пытки применяло сталинское НКВД-КГБ. Ими выбивалась та самая «царица доказательств» — признание. Были случаи, когда выдержавшего пытки выпускали и даже возвращали на прежнюю должность, но в большинстве случаев и без признания все равно расстреливали или отправляли в лагеря, где тоже применяли пытки, но уже в виде наказания. Это описал Солженицын и другие «сидельцы».

После половинчатого разоблачения Хрущевым «культа личности Сталина» наиболее одиозные палачи были уволены из КГБ. Некоторые из них стали профессорами права, докторами наук, как профессор Юридической академии Гришаев (следователь по делу «врачей-убийц»), некоторые, как следователь Хват, пытавший гениального ученого Вавилова, погибшего в лагерях, отправлены «на заслуженный отдых». Там были великолепные мастера пыточного искусства. Некто, по прозвищу «Боксер», одним ударом выбивал челюсть, другой ударом ноги на спор ломал любое ребро.