Анатолий Тилле - Занимательная юриспруденция

Упоминавшийся X. даже написал заявление, что он «по поручению следственных органов (ну не трогательное ли сотрудничество „правоохранителей“ с уголовниками? — А.Т.) действительно оказывал давление (?) на Б., и что о существе дела ему рассказывали следователь прокуратуры и сотрудник уголовного розыска». Такова «тайна следствия», скрываемая от прессы, но доверяемая «классово близким»! В постановлении ни слова осуждения виновников фальсификации. И Верховный суд не прекратил дело, а только направил на новое рассмотрение. А люди пока сидят (Бюллетень Верховного суда СССР, 1988, № 1, с. 25).

Вы ошибетесь, читатель, если подумаете, что все это «преданья старины глубокой», и теперь, при расцвете у нас невиданных доселе «демократии», плюрализме, гласности, после тысячелетия христианства в России и двух тысяч лет после Рождества Христова «царицу доказательств» свергли с ее трона.

Вот сообщение газеты «Коммерсантъ» от 22 марта 2000 года: в Челябинске арестован начальник криминальной милиции Варнинского РОВД Сурайкин и два подчиненных ему «опера» за избиения и пытки. Он лично принимал участие в избиениях, заставляя людей сознаться в преступлениях, которых они не совершали. О том, что это вообще обычная практика для «моей милиции», которая, если верить классику, «меня бережет», говорит то, что только в феврале в суд было направлено дело двух сотрудников Сурайкина, которые не только избивали гражданина, но еще и обворовали его.

Этот случай свидетельствует также о том, что блюстителям беззакония ничего не угрожает, и никакого страха перед судом (свои люди! Те же «правоохранители»!) они не испытывают.

Для этого должно пройти еще много-много лет, а главное — произойти глубокие изменения в сознании, мышлении, менталитете и правящей номенклатуры, дающей нереальные сроки для поимки преступников, и рядовых исполнителей, полагающих, что если человека не бить, то он никогда и не сознается в преступлении.

«Известия» писали об отношении граждан к милиции: «до участкового не достучишься, в милицию не пойдешь — туда явиться страшнее, чем в воровской притон» (;подчеркнуто мной. — АТ.).

«Новая газета», рассказав о случаях произвола милиционеров, в частности, в деле об одном убийстве, объявила акцию «Против произвола милиции в Москве» (№ 21, 1999). Благое дело, но почему только в Москве?

А после того, как «народный избранник», депутат от ЛДПР в Государственной Думе и одновременно водочный фабрикант Скорочкин застрелил двух человек из автомата, а Дума, естественно, отказала в лишении его депутатской неприкосновенности, конкурирующая мафия не стала дожидаться конца длительной процедуры и прикончила его самого. Милиция начала, под давлением Владимира Вольфовича (а это пострашнее, чем секретарь обкома!) активные розыски убийц его коллеги, то есть ловила правых и виноватых, и больше правых, чем виноватых. В Москве задержали вице-президента клуба бокса и тенниса г. Коломны Олега Липкина. При задержании у него якобы обнаружили гранату (обычный прием, как повод отправить в камеру: «находят» гранату, пистолет или пакетик анаши) и вместе с товарищами препроводили в 31 отделение милиции, где их начали «вести» к делу Скорочкина по обычному пути через «признательные показания». Адвокаты, которых допустили только через три дня, увидели их избитыми до того, что они мочились кровью (бьют по почкам, внешних следов не остается).

А во Владивостоке независимый журналист — 18-летний Алеша Садыков осмелился критиковать владыку Приморья, всесильного губернатора Наздратенко. «Его пытали по инструкциям гестапо: заламывали на дыбе, гасили окурки о спину, закручивали вокруг шеи проволоку. И с тупой настойчивостью быков выбивали признание: я, журналист Садыков, критиковал владивостокского и.о. мэра Толстошеина, потому что меня купил за 100 (сто) долларов бывший мэр Черепков…» («Комсомольская правда», 24.11.94). Измученного пытками паренька редакция от правила лечиться за границу, чтобы он мог оправиться от свидания с блюстителями порядка.

Эта же газета 05.02.98 опубликовала статью «Камера пыток № 306», в которой знакомила читателей с одним из самых распространенных способов добычи «признаний» — «слоником», не оставляющим внешних следов. (Впрочем, как показывает практика, в милиции не слишком этого боятся.) Способ этот состоит в том, что подследственного сажают на стул, сзади связывают руки, надевают противогаз и зажимают шланг, перекрывая кислород. Иногда для усиления эффекта впрыскивают слезоточивый газ, а за неимением оного (милиция у нас бедная) просто нашатырь. Тоже действует неплохо.

Из той же статьи: в Саранске ограбили «комок» (комиссионный магазин), ранив продавщицу. Задержали некого Лавренева, избивали, а когда стали готовить «слоника», он, чтобы получить передышку, назвал случайную фамилию знакомого. Когда «опера» установили подвох, они взялись за Лавренева серьезнее. Под пытками он назвал фамилию другого знакомого — Олега Игонина. Глубокой ночью за ним пришли четыре «опера» и отвели в кабинет № 306, где Игонина уже ждал пресловутый «слоник». Истязали Игонина до потери сознания (кстати, прекращение доступа кислорода в мозг ведет к умиранию мозга и коме). Затем кто-то крикнул: «Мужики! Он же ни хрена не дышит!» Начали делать искусственное дыхание. Вызвали «Скорую» Поздно. Заключение: «Смерть Игонина наступила от механической асфиксии». Врачам «Скорой» истязатели сказали: «Игонин умер сам. Ему стало плохо и он задохнулся». Семь человек попали на скамью подсудимых. (Из них двое также участвовали в избиениях по делу об угоне трактора — о нем ниже.)

В последнем слове подсудимые взывали: «Мы выполняли указания и не могли ослушаться. Никто не хотел смерти Игонина».

В деревне угнали трактор. По доносу деревенского «стукача» задержали шофера Шубина. С ним поступили «помягче» — заставили встать в позу горнолыжника, согнуть колени и вытянуть вперед руки (попробуйте так стать и посмотрите, сколько сможете простоять). «Опера» играли в карты, а он должен был стоять, не меняя положения. Когда менял — били. Измученный Шубин назвал братьев Абрамовых и водителя Деркаева.

Необычным было то, что Абрамовы были коллегами палачей, — инспекторами ГАИ. Из Василия Абрамова «признательные показания» выбивали… томиком Уголовно-процессуального кодекса! Достойное применение следственных законов! В той же упомянутой статье из «Комсомольской правды» не разъясняется, как это делают, и читателю может показаться, что это и не пытка вовсе. Но это не так. Для этого способа нужна любая книжка, но, как вы можете догадаться, сочинений Пушкина в отделении милиции не держат. Книжку кладут на голову и бьют по ней кулаком. Попробуйте. Тоже могут убить, вызвать сотрясение мозга с необратимыми последствиями, но следов избиения не остается. Так что, если кому-нибудь придет в голову организовать музей современных пыток, он совсем не произведет впечатления. Противогаз, томик УПК, солдатский ремень, пузырек с нашатырем…