Михаил Барщевский - Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея) [Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12]

Прошло уже 20 лет с тех пор, как в России впервые прозвучало словосочетание «залоговый аукцион». Выросло не одно поколение, имеющее весьма смутное представление о событиях тех лет. Тем не менее до нас и сегодня доносятся отголоски споров о том, справедливо ли создавалась новая Россия, в которой теперь живем мы и будет жить то самое «новое» поколение.

Я уже не раз высказывался на тему приватизации и становления бизнеса в России. Но книга, которую вы держите в руках, стала хорошим поводом снова поразмышлять о процессах, происходивших в середине 1990-х годов в политике и экономике.

Перед тем как коснуться самых острых вопросов, связанных с залоговыми аукционами, позволю себе кратко напомнить читателю ситуацию, так сказать, «исторический контекст», в котором происходили описываемые события. Вот лишь несколько фактов. В 1995 году, спустя четыре года после развала СССР, на выборах в Государственную думу абсолютное большинство получили левые партии во главе с коммунистами. Страна к этому моменту «по уши» увязла в чеченской войне. Дефицит бюджета составлял 15 млрд долларов (при общих доходах бюджета лишь в три с небольшим раза больше). Стоимость барреля нефти — порядка 15 долларов. В стране со 145-миллионным населением и огромным количеством бюджетников остро встал вопрос нехватки средств на выполнение социальных обязательств. Огромный внешний долг, доставшийся в наследство еще от советской власти и горбачевской перестройки, не был выплачен. И, наконец, ожидались грядущие выборы президента России, результаты которых вообще могли поменять ход российской истории, и мы имели все шансы пойти по пути Югославии Милошевича со всеми вытекающими последствиями в виде войн с соседями, окончательным развалом остатков экономики и неминуемой очередной революцией.

Президенту и правительству нужно было решать, где взять деньги на зарплаты, пенсии, содержание армии. Отмечался очень низкий уровень собираемости налогов. Не в последнюю очередь и потому, что директора тех самых впоследствии приватизированных предприятий на протяжении нескольких лет клянчили у правительства налоговые льготы под предлогом «большой социальной нагрузки», оправдываясь необходимостью содержать подведомственные детские сады, санатории и т. д. И при этом те же директора часто создавали себе лично прочный «финансовый тыл» через контроль над экспортными потоками своих, а точнее государственных, предприятий и их фактической распродажей по частям в «нужные» руки. Тогда же стал широко известен термин «красный директор».

Тем, кто забыл, напомню. Так называли назначенного еще при СССР руководителя предприятия, который, пользуясь тотальной неразберихой, по сути, явочным порядком «приватизировал» это предприятие на себя или членов своей семьи. При этом часто само предприятие юридически все еще оставалось в собственности государства со всеми растущими долгами и обязательствами, а прибыль перераспределялась в пользу реального «собственника». Такую ситуацию еще и сегодня можно видеть на многих де-юре государственных, а де-факто частных предприятиях.

Так или иначе, но ситуация в стране в тот период времени оставалась крайне тяжелой. Да и коммунисты, заигрывавшие с избирателем через критику чековой приватизации, одновременно требовали эффективности исполнения бюджета. Именно поэтому и было принято решение о проведении залоговых аукционов. Расчет был на то, что вырученные средства помогут хоть частично закрыть почти 30 %-ную «дыру» в бюджете. И доблестные парламентарии от КПРФ, к слову сказать, сами проголосовали за бюджет, в котором отдельной строкой были прописаны доходы от залоговых аукционов.

Я далек от мысли идеализировать «залоговую» приватизацию. Я считал и продолжаю считать, что ее можно признать по форме несправедливой для большей части населения нашей страны, но она: а) полностью соответствовала законодательству того времени (которое, к слову, придумывали и принимали не мы!) и б) решала задачи государства того исторического периода.

Теперь по порядку об основных стереотипах, на которых принято сегодня строить все дискуссии на тему «залоговой» приватизации.

Первый и, пожалуй, главный аргумент противников залоговых аукционов — все за бесценок раздали приближенным бизнесменам. Но те, кто пытается сегодня навесить этот ярлык, должны понимать, что в 1995 году на залоговые аукционы было выставлено 12 крупных предприятий («Норильский никель», ЮКОС, ЛУКОЙЛ, «Сиданко» (теперь ТНК-BP), «Сибнефть», «Сургутнефтегаз», Новолипецкий металлургический комбинат, Новороссийское морское пароходство, АО «Нафта-Москва», АО «Мечел», Северо-Западное речное пароходство, Мурманское морское пароходство). Я уверен: большинство из них выжило и успешно работает сегодня только благодаря появлению частного собственника (вы легко сможете найти массу примеров не приватизированных тогда предприятий схожего профиля, которых сегодня уже нет). В аукционах участвовали самые разные бизнесмены, которых никак нельзя было причислить к какому-то одному лагерю. Напротив, сильные структуры соперничали между собой за те или иные активы. Но были и такие предприятия, которые просто никто не хотел брать.

Еще один важный вопрос — цена. Разберем это на примере «Норильского никеля», который мне знаком не понаслышке. Немного предыстории. В 1994 году было проведено акционирование предприятия, часть его акций была передана трудовому коллективу, а часть направлена на чековые аукционы. Владельцами акций компании в итоге стали более 250 тыс. человек. В 1995 году 38 % акций «Норильского никеля», принадлежавших государству, были выставлены на залоговый аукцион, а впоследствии проданы за 270 млн долларов ОНЭКСИМ-банку. Банк также должен был выполнить дополнительные условия конкурса по финансированию инвестиционной программы и выплате долгов рабочим и смежникам. Всего ОНЭКСИМ-банк выплатил тогда более 680 млн долларов за 51 % акций. Государство получило цену за свой пакет, которая на тот момент превышала рыночную, и решило проблемы с социальной напряженностью в регионе, связанной с невыплатами зарплат. К моменту проведения аукциона в 1995 году рабочим уже в течение полугода не платили зарплату. В бюджет Красноярского края два года не перечислялось ни копейки налогов! Общая задолженность предприятия составляла около 2,5 млрд долларов. Тогда это было значительно больше годового оборота компании. Надо сказать, что кроме самого производства «Норильский никель» включал в себя огромную социальную инфраструктуру, по сути, целый город за Полярным кругом, и этот город в то время не мог себя прокормить. Журнал Metal Bulletin в тот момент всерьез писал о полном закрытии «Норильского никеля». И даже мировые прогнозы по рынку металлов строились уже с учетом этого факта! Вот такова была реальность, о которой многие уже либо не помнят, либо не хотят вспоминать.