Григорий Диков - Защита права на справедливое судебное разбирательство в рамках Европейской конвенции о защите прав человека

- в уголовном деле: дата извещения о предъявленном обвинении, например, дата начала расследования, где заявитель фигурировал как подозреваемый, если только ситуация, в которой находился заявитель, не подверглась значительному влиянию перед формулированием «обвинения» — в этом случае отсчёт может начаться с момента задержания, обыска или допроса даже в качестве свидетеля ( Экле против Германии, пп. 73-74 ).

Окончание этого периода с точки зрения требования «разумного срока» — это дата извещения о принятии окончательного национального решения, определяющего спор вышестоящим судом, исключая процедуру правоприменения ( Бурдов против России №2, 7 мая 2002 г. ), но включая процесс конституционного пересмотра, если он непосредственно влияет на исход спора ( Бухгольц против Германии (Buchholz v. Germany), 6 мая 1981 г., пп. 46-63 ). Суд изменил свой изначальный подход с 1980-х гг., когда он принимал во внимание процедуры правоприменения ( Мартинс Морейра против Португалии (Martins Moreira v. Portugal), 26 октября 1990 г., п. 44 ). В настоящее время задержка в исполнении решения суда рассматривается как самостоятельная проблема, а именно как право на своевременное исполнение решения суда в рамках права на доступ к правосудию [44] См. выше: Своевременное принудительное исполнение окончательного судебного решения. .

Когда дело закрыто и затем возобновлено, например, для пересмотра в порядке надзора, то период, когда не было незаконченных разбирательств, исключается из расчёта длительности всего периода разбирательств ( Скоробогатова против России (Skorobogatova v. Russia), 1 декабря 2005 г., пп. 37-42 ).

Какой срок считать «разумным», определяется в ходе совокупной проверки, опирающейся на три основных критерия ( Претто и другие против Италии, пп. 30-37 ):

- характер и сложность дела,

- поведение заявителя,

- поведение властей.

Поскольку не существует общих указаний относительно срока, допустимого по Статье 6, его продолжительность зависит в первую очередь от количества вовлечённых судебных инстанций. Как правило, больше внимания уделяется делам, которые рассматриваются дольше трёх лет в одной инстанции ( Гинчо против Португалии (Guincho v. Portugal), 10 июля 1984 г., пп. 29-41 ), пяти лет — в двух инстанциях, и шести лет — на трёх уровнях юрисдикции.

Оценка «разумного срока» сильно колеблется в зависимости от обстоятельств дела. Самый короткий срок, влекущий за собой констатацию нарушения, это 2 года и 4 месяца в двух инстанциях в деле, касающемся иска о возмещении, от заявителя, заражённого СПИД ( X против Франции (X v. France), 31 марта 1992 г. ), тогда как самый продолжительный период, завершившийся выявлением отсутствия нарушения, может длиться до восьми лет в двух инстанциях.

Примеры продолжительности дел, которые были расценены сами по себе как нарушение требования «разумного срока», без более подробного анализа любых других аспектов:

- десять лет в одной инстанции при рассмотрении уголовного дела (Милази против Италии (Milasi v. Italy), 25 июня 1987 г.) или 13 лет, включавших процесс в первой апелляционной инстанции (Баггетта против Италии (Baggetta v. Italy), 25 июня 1987 г.) ; четыре года апелляционных разбирательств (Капуано против Италии (Capuano v. Italy), 25 июня 1987 г.) .

Суд учитывает то, что оказывается под угрозой для заявителя в национальных разбирательствах. Дела, рассматриваемые с особой тщательностью, где сам характер дела требует ускорения производства:

- разбирательства об опеке над детьми (H. против Соединенного Королевства (H. v. the United Kingdom), 8 июля 1987 г.);

- иск о возмещении ущерба за нанесение на тело пятен крови, заражённой СПИД ( X против Франции );

- иск в связи с серьёзной травмой, полученной в ДТП ( Мартинс Морейра против Португалии ).

2 года и 7 месяцев в двух инстанциях в деле, касавшемся усыновления и доступа родителя к ребёнку, учитывая необходимость в особо тщательном подходе (H. против Соединенного Королевства).

3 года и 10 месяцев в одной инстанции в деле о возмещении ущерба в связи с ДТП (Гинчо против Португалии).

3 года и 6 месяцев на стадии апелляции в деле об источнике неудобств, касавшемся загрязнения воздуха (Циммерманн и Штайнер против Швейцарии (Zimmermann and Steiner v. Switzerland), 13 июля 1983 г.)

Вместе с тем сложность дела даёт большую свободу органам власти в обосновании длительности задержки.

Сложность означает в первую очередь необходимость рассмотрения многочисленных фактических элементов в таких делах, которые предполагают большое количество обвинений, подлежащих определению в уголовных делах и объединённых вместе (Вайвада против Литвы (Vaivada v. Lithuania), 16 ноября 2006 г., реш.) , или же большое количество ответчиков по делу (Мейлус против Литвы (Meilus v. Lithuania), 6 ноября 2003 г., п. 25) . Дела, касающиеся уклонения от налогов, мошенничества, отмывания денег и т. д., часто бывают сложны, но если незаконченные разбирательства не позволяют компании нормально работать, от властей требуется особая осмотрительность (Де Клерк против Бельгии (De Clerk v. Belgium), 25 сентября 2007 г., пп. 53-73) .

Юридическая сложность, такая как неопределённость национальной практики с учётом необходимости применения недавно принятого законодательства, может также служить оправданием продления задержки (Претто и другие против Италии, пп. 30-37) .

5 лет и 2 месяца в деле о мошенничестве, включавшие пересмотр в первой инстанции после успешного обжалования (Рингейзен против Австрии).

7 лет и 4 месяца в уголовном деле о налоговом мошенничестве, в котором национальные органы власти столкнулись с различными трудностями в коммуникации с участием властей и лиц за рубежом (Неймайстер против Австрии).

Суд учитывает только задержки, которые иногда называют «существенными периодами бездействия», произошедшие, как считается, по вине властей. Задержки по вине заявителя, вызванные намеренно или нет, не принимаются в расчёт при оценке «разумного срока» ( H. против Соединенного Королевства ). В то же время правительство не должно оправдывать затянувшееся разбирательство ссылками на апелляции, ходатайства, запросы и другие процессуальные действия самого заявителя, если только они не носят характер злоупотребления. Ответчика нельзя винить в том, что он в полной мере пользовался ресурсами и инструментами, предоставленными ему национальным законодательством в целях защиты своих интересов ( Коломиец против России (Kolomiyets v. Russia), 22 февраля 2007 г., пп. 25-31 ).