Марк Уильямс-Томас - Охота на убийц. Как ведущий британский следователь раскрывает дела, в которых полиция бессильна

Натали и Кристин снялись в моей программе «Под одной крышей с убийцей», которая была готова к выходу в эфир после суда над Хэйзелом. В ее основу легло интервью, взятое мной у Хэйзела, но главный акцент был на двух женщинах и том, что они могли поведать о жизни Тии. Они понятия не имели, как реагировать на то огромное внимание, которое привлекло к ним это дело, и мне хочется верить, что я смог помочь им в эти непростые времена.

К началу суда большая часть материала была готова – оставалось лишь снять сам судебный процесс, вынесение приговора Хэйзелу и реакцию Натали и Кристин на него.

Процесс над Хэйзелом проходил во втором зале Центрального уголовного суда Лондона – громкие дела всегда рассматриваются в первом или втором залах, они самые старые. Своим величием и атмосферой они полностью соответствуют значимости проводимых процессов. Старая деревянная скамья подсудимых стоит на видном месте, а единственный намек на современность – окружающее ее стекло. Все остальное выглядит особенно старомодным, и судья восседает на огромной деревянной скамье по центру.

В рамках программы я занимался освещением судебного процесса и решил, что от начала и до конца буду лично наблюдать за ним в Центральном уголовном суде Лондона. Кроме того, мои коллеги каждый день привозили сюда семью Тии, а вечером увозили домой – мы хотели о них позаботиться. Нам было полезно сблизиться с ними, а Натали и Кристин нуждались в поддержке и возможности поделиться с кем-то своими мыслями и переживаниями о прошедшем судебном дне.

Когда в первый день процесса я направлялся в суд, меня остановил один из полицейских, работавших над расследованием. Он сказал, что интервью, взятое мной у Хэйзела, сыграло для полиции решающую роль – они внимательно его изучили и сочли чрезвычайно полезным. Он подтвердил, что обвинение будет использовать его на суде в качестве доказательства. «Хорошо, – подумал я. – Очень хорошо».

В своей вступительной речи обвинение показало запись моего интервью с Хэйзелом. Мне представилась возможность посмотреть на него по-другому – в качестве стороннего наблюдателя. Стало понятно, как полиция могла использовать его – и использовала – в качестве доказательства вины Хэйзела. Вся сказанная им ложь теперь могла быть подвергнута критическому рассмотрению обвинением.

Если смотреть с юридической, а не с журналистской точки зрения, подобное интервью может оказаться незаменимым при проведении расследования. В деле о соэмских убийствах, когда две десятилетние девочки, Холли Уэллс и Джессика Чапман, были убиты школьным сторожем Яном Хантли в августе 2002 года, его выдало именно телеинтервью. В течение двух недель между исчезновением девочек и обнаружением их тел он сделал ряд заявлений для СМИ. После тщательного изучения записей интервью Хантли у следователей не оставалось никаких сомнений в его вине.

Полиция не может поручать журналистам проведение подобных интервью – и такого быть попросту не должно, но важно понимать, какую ценность они представляют для расследования. В прошлом полиция противилась их проведению, не осознавая, какую неоценимую помощь могут оказать СМИ не только в привлечении внимания к исчезновению ребенка, но и в поимке убийцы.

Подобное случалось на других пресс-конференциях – например, с участием супругов Филпоттов. Мик и Мейрид Филпотт были осуждены за убийство своих шести детей в пожаре, устроенном в доме в Дерби в мае 2012 года. Именно странное поведение Мика Филпотта на пресс-конференции дало основание полиции подозревать пару в виновности. Когда история подозреваемого становится достоянием общественности, ее можно должным образом проверить и соотнести с известными фактами, а те, у кого имеются противоречащие его словам доказательства, могут поставить их под сомнение.

Обвинение продолжило, предоставленные доказательства были шокирующими. Показанные кадры были весьма тяжелыми для восприятия. В ходе обыска полиция обнаружила мобильный телефон, на карте памяти которого были видеозаписи спящей Тии Шарп и ее фотографии с сексуальным подтекстом. Затем последовали снимки с телом Тии, завернутым в черные мусорные пакеты, и чердака, где оно было найдено. Оказалось, что Хэйзел с телефона искал в интернете подростковую порнографию – его сексуальный интерес к Тие был очевиден.

Снимки с телефона Хэйзела транслировались на экраны телевизоров, установленных в зале суда, их увидели родные Тии и присутствовавшие на слушаниях. Смотреть на это было чрезвычайно тяжело, особенно семье. Я сразу же написал генеральному прокурору, заявив, что считаю неуместным показывать эти снимки кому-либо, кроме присяжных. Он ответил, что телевизоры в зале суда подвинули, чтобы изображение не было видно с мест для публики.

Планировалось, что суд продлится примерно четыре недели, что типично для столь громких дел. Сидя на скамье подсудимых, Хэйзел выслушивал все имеющиеся против него доказательства и понимал, что они более чем убедительны.

Каждое утро я приезжал вместе Натали и Кристин в центр Лондона и каждый вечер уезжал вместе с ними оттуда. Я видел, как изматывает их происходящее. Первая неделя судебного процесса подошла к концу, и на выходные был объявлен перерыв. В понедельник началась вторая неделя. Тем утром ко мне снова подошел тот же полицейский, что разговаривал со мной в первый день, и сообщил, что, скорее всего, Хэйзел даст признательные показания.

Это было очень важное событие не только с точки зрения итогов судебного разбирательства. В случае признания вины подсудимым присяжных распускают, суд удаляется до конца дня, чтобы подготовиться к заключительным выступлениям обвинения и защиты, после чего судья подводит итоги и выносит приговор. Для Натали и Кристин это означало бы, что им больше не придется выслушивать отвратительные доказательства вины Хэйзела. Мне же в ближайшие дни нужно было подготовить к эфиру программу.

Я поспешил покинуть зал суда и набрал своего редактора. Поделившись новостями, я сказал, что нужно как можно скорее снять интервью с семьей. Предполагалось, что программа будет посвящена Тие и ее семье, материала было собрано немало. Помимо интервью с Хэйзелом был записан весь судебный процесс, но предстояло еще снять вступление и концовку.

Почему мы не сняли интервью с родными заранее? Поскольку речь шла об уголовном деле, было важно подождать с любыми теле- или радиоинтервью до окончания судебных разбирательств. Наша судебная система уделяет особое внимание тому, чтобы слушания проводились без малейшей предвзятости, особенно если кто-то из членов семьи собирается дать показания. Иначе может сложиться впечатление, будто они пытаются повлиять на итог судебного процесса.