Филипп Гут - Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов [litres]

В первых рядах на защиту осужденных встали представители немецких церквей. Самыми заметными среди них были протестантский епископ Вюртембергский Теофиль Вурм и его баварский коллега Ханс Майзер, а также представители католической конфессии – председатель конференции католических епископов кардинал Йозеф Фрингс и викарный епископ Мюнхенской и Фрейзингской архиепархии Иоганнес Нойхойзлер. Нойхойзлер хвастался «заботой о так называемых военных преступниках, то есть солдатах, обвиняемых в каком-либо преступлении». К ним он причислял Олендорфа и Поля, ответственного за административный надзор над концентрационными лагерями и подневольным трудом. Вурм выступил против «нюрнбергских методов» сразу после окончания судебного процесса по делу об айнзацгруппах, о чем 15 мая 1948 года сообщила газета «Альгемайне цайтунг». В номере от 12 июня газета «Штутгартер нахрихтен» опубликовала статью под заголовком «Преступник или мученик?».

Вместе Нойхойзлер и Вурм основали несколько комитетов церковной помощи осужденным. В этом вопросе церковные представители разных конфессий объединились и выступили на одной стороне с защитниками эсэсовцев. В брошюрах «К вопросу о пересмотре итогов судебного процесса по делам военных преступников» (Zur Frage einer Revision der Kriegsverbrecherprozesse) (1949) и «Ландсберг» (Landsberg) (1951) адвокат Олендорфа Ашенауэр впоследствии поставил под сомнение законность судебного разбирательства. Церковь также оказывала финансовую поддержку ревизионистской деятельности, как выяснил журналист и исследователь национал-социализма Эрнст Клее. Евангелическая церковь в Германии вместе с адвокатами преступников составила секретный «меморандум» о судебных разбирательствах в американских военных судах. Ответственными лицами значились среди прочих Вурм и Мартин Нимёллер. 21 февраля 1950 года они передали меморандум главе американской оккупационной администрации Макклою. Нюрнбергские представители защиты подготовили письмо, адресованное президенту США Трумэну, в котором выдвинули «предложения о помиловании», и подложили письмо на подпись кардиналу Йозефу Фрингсу. Особенность Нюрнбергского процесса заключается в том, что отдельный гражданин несет ответственность за меры, принятые его правительством, «в которых он участвовал в рамках своих гражданских обязанностей», – говорилось в письме. По словам Клее, в «Гейдельбергском кружке» сотрудничество представителей церкви и нацистских юристов было особенно эффективным. Заседания кружка возглавлял Эдуард Валь, член бундестага от ХДС и эксперт в области международного права, который защищал концерн «И. Г. Фарбен» на шестом из последующих Нюрнбергских процессов. Члены «Гейдельбергского кружка» дискутировали о том, как можно повлиять на немецких и американских политиков и какую тактику использовать, чтобы помочь военным преступникам, заключенным в Ландсберге.

В кругах общественности все громче звучало требование о помиловании, причем не только для приговоренных к смертной казни. Елена Элизабет фон Изенбург, получившая известность как «мать ландсбергеров», в письме от 4 ноября 1950 года просила папу Пия XII встать на защиту «своих» узников: «Я лично знакома со всеми, кого это касается. Те, кто заглянул в души этих людей, не могут больше говорить о вине или преступлении». Папа обещал, что со стороны Рима будет сделано все, чтобы спасти жизни «ландсбергеров». Евангельский пастор тюрьмы Карл Эрманн обосновал прошение об освобождении приговоренного к двадцати годам Вальдемара фон Радецки тем, что в декабре 1948 года тот вместе с другими заключенными участвовал в театральном представлении, которое состоялось в тюремной церкви в канун Рождества, и организовал художественный вечер на Рождество 1949 года. По словам пастора, Радецки знал, как «приобщить к миру классической немецкой поэзии и музыки» своих тюремных товарищей. Он был уверен, что Радецки «наилучшим образом проявит себя на свободе и сможет внести немалый вклад в укрепление сил внутри нашего народа, который готов строить новую жизнь». Столь восхваляемый человек был офицером зондеркоманды 4a айнзацгруппы C и сам возглавлял одно из подразделений. Суд в Нюрнберге постановил, что он «по собственной инициативе» участвовал в убийстве евреев.

Безбожные палачи внезапно обнаружили набожность. Осужденные массовые убийцы Пауль Блобель и Вальдемар Клингельхёфер были вновь приняты в церковное общение в протестантской церкви в Ландсберге – после их демонстративного отпадения от церкви во время национал-социалистической эпохи. В своем отзыве пастор тюрьмы писал, что оперный певец Клингельхёфер регулярно участвует в церковных богослужениях и причастиях и с удовольствием направляет свое певческое искусство «на служение церкви». Клингельхёфер – враг «всякой несправедливости», «человек, который сегодня крайне нужен нашему народу для восстановления и реконструкции общества, в котором царит такая коррупция». Из протоколов Нюрнбергского процесса пастор тюрьмы мог бы узнать, что Клингельхё-фер руководил зондеркомандой «Москва», когда внес в отчет данные об убийстве ста человек 13 сентября 1941 года, и что его подразделение убийц участвовало в уничтожении 1885 мирных жителей в период с 20 августа по 28 сентября. Он не только подробно описывал и контролировал массовые убийства, но и сообщил в показаниях под присягой, что лично расстрелял тридцать евреев за то, что они без разрешения покинули гетто.

Те, кто поддерживал осужденных военных преступников, признанных судом виновными в преступлениях против человечности, не были одиноки. Все более широкое распространение получало мнение о том, что виновные всего лишь выполняли свой долг и что примененные к ним наказания не более чем самоуправство. К тому же бесчеловечно заставлять приговоренных к смерти так долго ждать. Некоторые считали, что признания получены под чрезмерным давлением или пытками. Показания свидетелей сочли сомнительными и оскорбительными. В послевоенном немецком обществе, вспоминает Бен, практически не было ощущения несправедливости в отношении преступлений, совершенных при национал-социалистическом правлении. За все десять лет, которые он провел в стране после 1945 года, он не встретил ни одного немца, который выразил бы свое сожаление. Никто никогда не просил прощения.

Широкие круги немецкого населения проявили солидарность с преступниками, а не с жертвами. 7 января 1951 года 3000 человек устроили демонстрацию в Ландсберге против американской системы военного правосудия. Городская администрация на автомобилях с громкоговорителями призывала жителей принять участие в акции протеста. В качестве главного оратора на митинге выступил Гебхард Зеелос, депутат бундестага от баварской партии. «Америка утратила право называть себя конституционным государством», – выкрикивал он собравшимся. Когда он высказался в защиту Олендорфа и других преступников СС, участники еврейской контрдемонстрации, состоявшей в основном из насильственно перемещенных лиц и желавшие почтить память жертв айнзацгрупп, начали скандировать: «Долой убийц!» Полиция напала на них с резиновыми дубинками и арестовала нескольких, якобы для их же собственной безопасности. Толпа отреагировала лозунгами «Евреи, прочь!», писали «Зюддойче цайтунг» и «Шпигель».