Константин Скловский - Повседневная цивилистика

Однако представитель ООО «Меридиан», кажется, этого не заметил. Он с плохо скрываемым торжеством сказал, по-видимому, сочувственно: «Ну вот! Все бывает!» – и на крыльях победы устремился по коридору. Хорошо хоть не похлопал при этом меня по плечу.

Немедленно истцом был возобновлен процесс о взыскании 4 млн руб. с Дома музыки. Это дело было приостановлено на год, пока рассматривался иск о признании договора недействительным. В процесс о взыскании убытков я не пошел: его исход был предрешен, и защита Дома музыки против безнадежного теперь уже иска ООО «Меридиан» не таила, конечно, никаких подвохов.

Как мне рассказали юристы Дома музыки, представитель истца (ООО «Меридиан») никак не мог прийти в себя, когда после предельно краткого разбирательства суд в иске отказал, потому что договора нет.

Теперь текст договора могло разорвать и ООО «Меридиан».

По своему жанру эта книга, как уже говорилось, не является строго научной и уж точно не является монографией, коль скоро автору приходится постоянно менять предмет изложения. Поэтому те менее популярные и несколько более специальные экскурсы, которые по ходу дела мне приходится предпринимать, не могут все же рассматриваться как полноценно академические (хотя я часто повторяю, что едва ли не самый блестящий французский философ М. Фуко не был академиком). Тем не менее есть темы, которые имеют своим источником мои многолетние размышления над основами собственности. Довольно подробно результаты изложены в книге о собственности, размер которой, впрочем, практически исключает ее дополнения. Время от времени я подумываю об изготовлении дайджеста этой книги. Понятно, что еще одну книгу о собственности я писать уже не буду. Хотя некоторые идеи все же требуют развития.

Прикладные выводы из книги отражены в моих опубликованных комментариях. Но есть и сюжеты не вполне правоприменительные, которые я обычно затрагиваю на лекциях, если думаю, что моей аудитории это интересно. Один из них – теория владения в ее повседневном бытии.

Нужно сразу сказать, что в целом теория владения не кажется мне сложной. Владение было хорошо разработано в классическом праве, ему посвящены обширные тексты в Дигестах. В русских дореволюционных учебниках оно ясно излагалось, и по прочтении соответствующего раздела или главы можно без особого труда составить себе непротиворечивое представление о владении.

Как известно, советское право отказалось от защиты владения, и оно полностью выбыло из закона. Академик А. Венедиктов полагал это правильным решением, хотя приводимые им доводы не кажутся сколько-нибудь убедительными. Основной состоял в том, что владение и его защита – понятия буржуазного права. Но это можно сказать о любом институте гражданского права. Наоборот, советским цивилистам стоило громадных усилий найти социалистическое содержание в сделке, ответственности, юридическом лице и пр.

Подчиняясь революционной инерции (и не без влияния доктрины), владение было опущено и в ГК РСФСР 1964 г. В ГК РФ владение нашло косвенное отражение в норме о приобретательной давности. До этого приобретательная давность уже появилась в Основах гражданского законодательства.

Тем не менее в судебной практике владение решительно не признавалось как объект защиты. Это и неудивительно. Юристы, в том числе судьи, не могли не усвоить отрицательного отношения к владению, если такое отношение проявилось и в учебниках, чаще всего в форме умолчания, и в законе.

Когда я впервые обратил внимание на владение, никакой текущей литературы по этому предмету не имелось. Была небольшая статья уже перестроечного времени в журнале «Правоведение», в котором поднимался самый известный вопрос: владение – это факт или право? Ничего другого я не нашел.

Сначала я обсуждал владение применительно к реституции. Сходство, тогда еще не вполне очевидное для меня, состояло в том, что и защита по реституции, и защита владения не являются защитой права. По мере углубления в тему я все больше убеждался, что это разные механизмы. Соответственно, первоначальные предположения были неверны, и впоследствии я от них отказался. Пользуюсь случаем сказать об этом, хотя крупные ученые, как правило, и не признают своих ошибок. Свои ошибки признают, впрочем, очень крупные ученые.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конечно, если бы я высказал мысль, что надеюсь изменить то, о чем пишу, то предстал бы несомненным романтиком. Это не самое худшее качество, но адвокату приходится быть реалистом.

Скловский К.И. Гражданский спор. Практическая цивилистика. М.: Дело, 2002.

Конечно, это не нынешние адвокаты, а прежние. Нынешние – не адвокаты, а юристы в целом – нисколько не стремятся превзойти начитанностью прочих интеллигентов, да многие из юристов, пожалуй, и не хотят слыть интеллигентами. Как-то я возился с подающими некоторые надежды молодыми людьми, стремясь ввести их в курс профессии. Внимали они мне с почтением, но как только я отклонился в сторону, кажется, поэзии, я был прерван не без решительности и без всякого сожаления: «Мы – не интеллигенты». Впоследствии эта автохарактеристика вполне подтвердилась. Сейчас, говорят, они успешно сочетают занятия адвокатурой с производством мебели, деловой древесины или тому подобных важных предметов.

Для начала прошлого века это было в какой-то степени характеристикой профессии. В это время, в эпоху марбургских штудий, Б. Пастернак писал по поводу философской карьеры, от которой отказался: «Я гнушаюсь тем трудом – которого не знает, не замечает, в котором не нуждается женственность…»

До этого любая библиография становилась мартирологом, и хотя деградация, конечно, шла сама собой (см., например: Добренко Е. Формовка советского писателя. Социальные и эстетические истоки советской литературной культуры. СПб.: Академический проект, 1999), она могла также восприниматься как результат внешнего погрома.

Г. Резник по этому поводу заметил мне, что адвокаты – это правозащитники, а не правоохранители. Хотя в русском языке между «охраной» и «защитой» трудно найти принципиальную разницу, само по себе применение иного термина заставляет искать в словах смысл, не совпадающий с буквальным. Об этом я и говорю.