А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

Таким образом, несмотря на специфичность функций следователя, он, соблюдая установленные нормы закона, руководствуясь христианскими нравственными нормами, способен выполнить конечное назначение – обожение человека. Своей деятельностью он может привести к этой цели и других людей, составляя с ними органическое единство.

2. Религиозные детерминанты суда и правосудия

Одной из фундаментальных и потому сложнейших в христианстве и в его источниках выступает тема суда (в широком смысле). Эта многоплановая, отнюдь не трансцедентная (недоступная познанию) проблема рассматривается в различных аспектах: богословском и культурно-историческом, нравственно-этическом, философском и социальном, реже – в правовом.

Так, в христианских источниках речь идет о Высшем Суде, о смерти, спасении и суде, о справедливости, милости правосудия, об описании четырех (семи) судов, о характеристиках, статусе судей и т. п. Суд в них – нечто гораздо более высшее, на уровне идеализма и агностицизма («terra incognita» и «ultima ratio»), чем современный светский суд, учрежденный в установленном государством порядке для разрешения определенных споров, конфликтов, тяжб, исходя из компетенции, подведомственности и подсудности. В этой связи и ввиду необходимости предметного ограничения пределов темы нельзя не оговорить ряд обстоятельств, представленных в настоящем параграфе.

Христианство, православие никогда не ставили научные теории вровень с догматами веры, отчетливо разделяя абсолютность Богооткровения истин и неизбежную относительность человеческого знания со всеми его выводами и предположениями. Духовный опыт недоступен рациональному познанию, и пытаться оценивать его только по научным критериям – все равно что оценивать выводы точных наук по критериям красоты и духовной поэзии. Как считают сами представители светской теории, наука не способна постичь мир по той простой причине, что мир не чертеж, а рисунок художника [389] .

При этом вероучение трактует познание не столько как узнавание, обретение знаний, сколько усвоение, превращение в свое, обладание, соединение, единение, «прилепление», поскольку истинно ценными считает знание, добро и красоту не навязанные, а явившиеся результатом свободного выбора. «Перенесение закона в сердце» христианство образно называет «соединением милости с истиной» [390] . «Познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8. 32). В этой связи следует лишь подтвердить относительный характер любых современных научных теорий и гипотез, в том числе и в части рассматриваемой темы, а также допущение юриспруденцией именно относительности истин. Тема суда, правосудия достаточно представлена и в других мировых религиях.

Один из христианских постулатов уровня социальной концепции гласит, что «человеческий закон никогда не содержит полноту закона Божественного, но, чтобы оставаться законом, он обязан соответствовать богоугодным принципам, а не разрушать их» [391] . Русская православная церковь в своей социальной концепции констатирует: «Задача светского закона не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад» [392] . Церковь, не становясь судьей человеку, преступившему закон, призвана нести попечение о его душе, понимая наказание не как месть, а как средство внутреннего очищения согрешившего [393] .

С учетом изложенных обстоятельств далее следует отметить важность понятийно-терминологических аспектов темы правосудия и суда в христианстве и в праве, поскольку они имеют методологическое значение в уяснении смысла и правильного толкования христианских заповедей, в том числе с помощью современных наук, включая герменевтику [394] .

Есть же, к примеру, нумерология или толкование чисел в Священном Писании как зашифрованных посланий [395] .

Суд Божий и светский, на первый взгляд, предполагают идентичный судебно-процессуальный порядок «взвешивания» на весах правосудия всех обстоятельств дела, в том числе отягчающих и смягчающих наказание.

Однако суд Божий – не аналогия с судом мирским, хотя бы потому, что он, как всеведущий суд истины, «не доступен звону злата, и мысли и дела он знает наперед». При этом суд в христианстве означает не силу, но истину и милость [396] . «Жив Господь! В истине, суде и правде» (Иер. 4. 2.). «Милости хочу, а не жертвы» (Ос. 6. 6). Суд также в мудрости, но никак не в силе. «Не называй Бога справедливым, потому что если бы он был таким, ты бы уже давно был в аду» [397] . Таким образом, к Божьему суду неприложимы мирские, человеческие характеристики суда, включая справедливость, милость, наказание.

В литературе обоснованно отмечается, что «разум-мудрость-сила» (Ис. 33. 22; Иер. 10. 12) – это не только три свойства, но и три функции. Суд, судья – олицетворение мудрости, законодатель – разума, царь – силы [398] . Следовательно, суд Божий трактуется как истина, справедливость, милость, мудрость и спасение.

Но институциональное сходство обязывает суд права тянуться за судом правды, как за идеалом. Неправедный светский суд сам может быть оценен как грех, ибо сказано в Евангелии: «каким судом судите, таким будете судимы: и какою мерою меряете, такою и вам будут мерить» (Мф. 7. 1); «твоими устами буду судить тебя» (Лк. 19. 22) [399] . Как видно, первая часть этого предложения – о суде человеческом, вторая – о Суде Божием, а весь смысл слов Иисуса – в приведении человеческого суда в соответствие с Божиим. Однако все же именно этот фразеологизм в его контексте скорее относится к межличностным отношениям и характеризуется преимущественно как гуманитарное, а не судебно-правовое начало. Во всяком случае, адресовать эти слова коллегии присяжных заседателей, участвующих в отправлении правосудия, некорректно и неразумно.

Обоснование этой позиции тоже можно найти в неисчерпаемых христианских источниках: «Итак каждый из нас за себя даст отчет Богу. Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну» (Рим. 14. 10–13); «…каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих; от домостроителей же требуется, чтобы каждый оказался верным. Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы, или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо, хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь…» (1 Кор. 4. 1–4).

Под судом (мирским) в Писании понимается не осуждение ближнего (на бытовом уровне), но суд по закону, производимый людьми, к тому призванными, – судьями. Эти люди «судят грехи только явные, направленные против порядка гражданского или благосостояния общественного. Грехов внутренних они не имеют права и силы судить» [400] .

Как видно, христианские заповеди, включая положения о суде, действительно многозначны, глубоки, фразеологичны и в большинстве своем находятся за пределами пространственно-временных координат, а также современных терминологий, понятий и даже представлений о мире и природе.