Яков Магазинер - Избранные труды по общей теории права

По той же причине органы власти не вправе отдать эти публичные вещи в залог и никто со стороны не вправе подвергнуть эти вещи принудительному отчуждению. Невозможно, например, отдать в залог железную дорогу или тюрьму, ибо в случае неплатежа государством долга немыслимо, чтобы была закрыта дорога или открыта тюрьма, если это вздумается тому, кто их мог бы приобрести с публичного торга. Даже когда государство передало свое публичное право частному лицу, это право сохраняет то же превосходство над правами частного лица; например, за долг концессионера нельзя продать эксплуатируемую им железную дорогу или отдельные части, необходимые для ее нормальной работы. [247]

Очерченное выше различие между имуществами государства заключается, следовательно, в различии целей , для которых существуют эти имущества: финансовое имущество предназначено для принесения дохода государству, административное имущество – для осуществления социально-политических задач государства. С этой точки зрения государство как хозяйствующий субъект обычно выступает на Западе как частное лицо, как казна, и действует почти всецело на основах частного права . Не то мы видим в нашей государственной организации хозяйства: у нас оно насквозь пропитано началами публичного права, ибо цель его не извлечение дохода для других социально-политических задач государства, а цель совершенно иная , чуждая государственным предприятиям Запада. Там государство-промышленник или государство-помещик выступает почти со всеми теми правовыми чертами, какие свойственны индивидуальному промышленнику или помещику. У нас же государственная организация хозяйства является сама по себе не средством извлечения дохода для осуществления каких-либо социально-политических задач, а самоцелью, т. е. здесь преследуется особая, самостоятельная социально-политическая задача – создать единое плановое социалистическое хозяйство , которое резко отличается от капиталистических систем Запада, расчлененных на множество самостоятельных и конкурирующих хозяйств .

Поэтому, например, основной фонд государственного хозяйства СССР – земля, основной капитал крупного и среднего производства (и частью торговли) , а также транспорта, банков и страхования – изъят из оборота и нормам [частного] права в решающих своих моментах не подчиняется: фонд управляется на началах публичного права, не подлежит ни продаже, ни залогу, ни иным актам распоряжения в частноправовом смысле, т. е. он никогда не может быть отчужден от государства ни добровольно, ни судебным порядком и т. д. Наконец – и это особенно важно – на все эти отрасли хозяйства у государства имеется монополия: «Если частные лица могут свободно открывать только кустарные и мелко-промышленные предприятия с числом рабочих до 20, если открытие ими крупных предприятий возможно только в силу предоставления им особой привилегии в виде концессии (ст. 55 ГК РСФСР) и если, с другой стороны, вся масса крупных и средних промышленных предприятий была сплошь национализирована в целях организации общественного производства … то это может означать только, что в СССР установлена монополия государства на крупную и среднюю промышленность». [248]

Вместе с тем в то время как в государствах Запада казна, по общему правилу, управляет своими предприятиями как нераздельной частью государственного аппарат и полностью отвечает по всем обязательствам этих предприятий (из этого общего правила допускаются только изъятия), по праву СССР госпредприятия, по общему правилу, выделяются в самостоятельные юридические лица, с обособленным имуществом и с самостоятельной ответственностью их по своим обязательствам, за которые казна как целое не отвечает, но сохраняет за собой значительные элементы управления этими предприятиями на началах централизации и подчинения , свойственных публичному праву.

Среди вопросов права нет труднее тех, которые лежат в плоскости общей теории права , ибо здесь скрещиваются решающие пути, по которым движутся специальные науки права – гражданское и уголовное, государственное и международное, и от решения вопросов общей теории права зависит в огромной степени правильный путь этих специальных наук. Разрешить все эти вопросы не в силах ни один индивидуальный ум, и только коллективная работа целого поколения юристов, стоящих перед созданием новой системы права, может разрешить эту задачу. Для отдельного же теоретика огромным достижением является сделать хотя бы один шаг вперед в общей работе. Но и этот шаг должен пройти через коллективную проверку его товарищей по специальности, чтобы быть плодотворным и дать толчок новому движению вперед в данной области. Вот почему, подвергая окончательной обработке написанную мной книгу «Элементы права на основе советского законодательства», [250]я чувствую потребность проверить некоторые ее выводы, в особенности по следующим коренным вопросам: 1) о существе объективного и субъективного права и 2) о существе правоотношения и его элементах. Решая эти вопросы, я пришел к выводам, глубоко расходящимся с господствующим учением о праве. Если эти выводы спорны, они дадут новый толчок работе в этой области и приведут к выяснению вопроса, веками поставленного на решение юристов и до сих пор ими не решенного.

Для правильного построения понятия объективного права необходимо иметь в виду, что право предоставляет, умножает или создает не только положительные блата , но и блага отрицательные , т. е. борется с многочисленными опасностями , которые этим благам угрожают. Поэтому наряду с возможностью блага , т. е. интересом , необходимо выдвинуть и изучить понятие возможности зла, т. е. риска . Возможность эта, возросшая до степени вероятности зла, становится опасностью, а дойдя до грани неизбежности, т. е. необходимости зла , отвердевает, как реальность зла .

Против всех этих видов и степеней зла общество борется прежде всего путем их предупреждения. Отсюда вырастает техника: промышленная, строительная, транспортная, пожарная, военная, медицинская и т. д. Техника дает могущественные средства предупреждения, устранения и уменьшения всех видов риска, которому подвержен человек и его общество, и та же техника дает бесчисленные средства накопления и усовершенствования положительных благ. Но этого мало: при самой совершенной технике остается достаточно места для возможности, вероятности и необходимости зла. Для борьбы со всеми этими степенями зла и для распределения положительных благ в обществе необходим особый, сознательно организованный аппарат, который предупреждал и ослаблял бы все эти степени риска и целесоответственно перераспределял среди членов общества не только интересы , но и стихийно падающие на них риски , – в соответствии с интересами господствующих классов общества . Этой цели и служит право.