Андрей Морозов - Международно-правовые модели Европейского Союза и Таможенного союза: сравнительный анализ

а) международно-судебные органы, в основе организации и деятельности которых лежат публично-правовые начала;

б) международно-арбитражные (по терминологии, принятой в России, это третейские суды) органы, в основе организации и деятельности которых лежат международно-частные начала и которые избираются самими сторонами международного коммерческого спора или назначаются органами международного коммерческого арбитража по согласованию со спорящими сторонами в установленном порядке. Видимо, можно сказать, что “наособицу” в этом ряду стоит такой международный суд, как Высший арбитражный суд по спорту (CAS), ответчиками в котором уже в 2002 г. проходили, как известно, Международная федерация лыжного спорта (FIS), Международный олимпийский комитет (МОК) и др.» [299]

В данном разделе монографии предметом исследования будут являться некоторые международные судебные органы межгосударственных интеграционных объединений, в основе организации и деятельности которых лежат публично-правовые начала, хотя и вторая разновидность международных судебных органов, выявленная М. И. Клеандровым, несомненно, занимает важное место в системе международного правосудия и заслуживает специального предметного анализа. Кроме того, в силу специфики монографического исследования, мы рассмотрим именно региональные судебные учреждения, действующие на постсоветском пространстве, а также в рамках Европейского Союза, на примере которых отчетливо можно проследить эволюцию современного международного судопроизводства.

Из общего массива судов, по мнению А. Я. Капустина, можно выделить суды: универсальные, региональные по правам человека, региональные по экономическим вопросам [300]. Высказывается мнение, что Международный Суд ООН как главный судебный орган, в части установленной компетенции, не в полной мере отвечает своему предназначению. При этом единой системы международных судов как таковой нет; можно лишь говорить о системе как о механическом объединении судов, которое можно рассматривать на различных уровнях: универсальном, региональном и т. д. [301]Негативные тенденции глобализации, на наш взгляд, во многом ведут к ослаблению роли Международного Суда ООН, а также к появлению целого ряда региональных судебных и квазисудебных учреждений, не подпадающих под эгиду ООН.

Следует отметить, что тенденцию к регионализации международных судебных органов в связи с кризисом международного правосудия, и прежде всего Международного Суда ООН, выявил еще в 1972 г. известный французский международник К.-А. Кольяр в своей работе «Международные организации и учреждения». В частности, К.-А. Кольяр отмечал: «Следует признать, что надежды, возлагавшиеся на международные судебные органы, осуществились далеко не полностью. Конечно, существует пример двух международных судов. Постоянная палата международного правосудия за период с 1922 по 1939 г. вынесла 31 обязательное решение и 27 консультативных заключений, а Международный Суд за двадцать лет вынес 28 решений и консультативных заключений. Но Суд рассматривает далеко не самые важные дела. Кроме того, наблюдается определенная “конкуренция”, вызванная наличием арбитража, который государства могут предпочитать судебному разбирательству, а также других судебных органов с более ограниченной – либо в материальном, либо в территориальном плане – компетенцией» [302].

На наш взгляд, возникновение и усиленное развитие региональных международных судебных учреждений, которое наблюдалось со второй половины ХХ в., свидетельствует о необходимости дифференциации как в компетенции международных судебных учреждений, так и их действии в пространстве, т. е. на определенной территории. Наиболее оптимально такой подход был реализован путем создания судебных учреждений в рамках различных, как правило, наиболее крупных, межгосударственных объединений: Европейского Союза, Содружества Независимых Государств, Евразийского экономического сообщества и др. Такие международные суды, действующие в рамках определенного межгосударственного объединения, в своих учредительных документах устанавливают компетенцию, которая, как правило, является специальной, оговоренной по четкому кругу вопросов, порядок функционирования, юридическую силу решений. При этом государство должно выразить согласие на признание юрисдикции конкретного международного судебного органа в соответствии с определенными международно-правовыми процедурами, которые устанавливается в учредительном акте (статуте, уставе) конкретного международного суда.

Как отмечают И. А. Конюхова и Е. Д. Костылева, «в Российской Федерации отсутствует какой-либо специализированный федеральный закон, определяющий правовые основы участия Российской Федерации в деятельности международных судов. Конституция РФ непосредственно упоминает лишь об одном основании привлечения в качестве арбитра межгосударственного органа – в случае необходимости защиты прав и свобод человека. Согласно ч. 3 ст. 46 Конституции РФ каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Вместе с тем на конституционном уровне закреплено общее положение о том, что Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации (ст. 79)» [303].

При этом И. А. Конюхова и Е. Д. Костылева поясняют, что в данном случае категория «международный суд» рассматривается широко, т. е. под ней подразумеваются и такие специализированные квазисудебные органы, как международные трибуналы [304].

Интересной представляется классификация форм участия Российской Федерации в деятельности международных судов, что непосредственно влияет и на отправление международного правосудия с учетом обязательств Российской Федерации, в том числе в рамках членства в ЕврАзЭС и Таможенном союзе. Так, И. А. Конюхова и Е. Д. Костылева отмечают, что исходя из конституционных положений и сложившейся практики участия России в деятельности межгосударственных органов можно выделить пять основных форм участия Российской Федерации в деятельности международных судов:

1) признание юрисдикции международного суда в силу членства России в международной (межгосударственной) организации, в структуре которой действует данный суд;

2) непосредственное признание юрисдикции международного суда в силу подписания международного договора о защите прав человека;