Асламбек Аслаханов - О российской мафии без сенсаций

Нельзя сказать, что государство сегодня не озабочено сложившейся ситуацией. Проблема в другом. У нас очень ограниченные бюджетные возможности и мы не можем быстро создать процветающее государство, в котором у детей будет реальный выбор между экстремизмом и тюрьмой, с одной стороны, хорошей семьей, собственным домом и карьерой, — с другой. Как ни странно, бедность заставляет нас возвращаться к подлинному источнику социального благополучия — школьному воспитанию. Именно школьное воспитание остается сегодня последним реальным мостом для диалога между государством и подрастающим поколением.

Особые надежды мы возлагаем на принципиально новый воспитательный курс «Наш выбор: свобода совести», разрабатываемый при поддержке Ассоциации работников правоохранительных органов РФ, который должен решить проблему воспитания уважительного отношения к исповедованию любой религии или неисповедованию никакой. Только так мы сможем предупредить развитие этнического и религиозного экстремизма в школах, который сегодня провоцируется неумными решениями, связанными с попытками «пропихнуть» в школьные программы явное или скрытое преподавание какой-либо одной религии.

Терроризм не подвержен самораспаду и малочувствителен к «ковровым» бомбардировкам. Более того, современный терроризм в основе носит организованный транснациональный характер и, таким образом, не может быть побежден в отдельно взятой стране. Ответ мирового сообщества террористическому вызову должен быть действительно адекватен, а значит не симметричен инструментам террора. Опыт России, как мне представляется, в этом смысле имеет огромное значение.

Первая постсоветская война в Чечне, начатая в ноябре 1994 г. как «полицейская операция» против «бандформирований» в целях наведения конституционного порядка и обещанная ее инициаторами поначалу как своеобразный «блицкриг», превратилась в затяжное бессмысленное кровопролитие, принесла неисчислимые беды и разрушения. Более того, она стала прологом второй войны.

Первая война — непостижимая в своей нелепой, тупой жестокости кровавая бойня на чеченской земле породила множество вопросов.

Едва ли не самый главный из них: почему в течение долгого времени, — начиная с 1991 г. российские власти и в том числе правоохранительные органы не занимались серьезно решением чеченской проблемы?

Гипотетических вопросов-ответов может быть несколько.

Ошибочно признали суверенитет Чечни? Нет, не признали!

Пытались не замечать Дудаева? Возможно. Но почему в таком случае власти с необъяснимым цинизмом решили не замечать и полуторамиллионное население Республики?

Азбучная истина политологии гласит: субъектом Федерации выступает не территория или общественно-политический лидер, а народ. О нем-то и «забыли» напрочь прежние российские власти.

В истории с Чечней они не получили общественной поддержки потому, что, во-первых, и не пытались заручиться ею, во-вторых, — даже не объяснили толком обществу, «за что воюем», в-третьих, — и это, пожалуй, главное — задолго до начала военной операции лишились общественного доверия, которое многократно обманывали в давнем и недавнем прошлом [222] См.: Головнов А., Мамаладзе Т. Подбор кадров на фоне неубранных трупов // Известия. 1995. 14 янв. .

Первая Чеченская война обострила и без того конфликтогенную экономическую общественно-политическую обстановку в России, переведя фактор народного недоверия к руководству страны в плоскость персональной ответственности за развязывание кровавой бойни с народом на ее территории.

Согласно исследованиям социологического центра РОМИР, проведенным в феврале 1995 г., 59 % опрошенных возлагали ответственность за войну в Чечне на Бориса Ельцина, 30 % — на Джохара Дудаева, 16 % — на Павла Грачева и лишь 4 % — на Правительство России [223] См.: Чеченский кризис. М., 1995. С. 52. . По итогам опроса в марте 1995 г. военных экспертов, среди которых 10 докторов и 36 кандидатов наук, политику федеральных властей в Чечне не поддержали два из каждых трех респондентов, и лишь 5 % затруднились ответить на вопрос. Из числа опрошенных 35 % военных экспертов сочли «крайне неэффективными» и еще 20 % — «неэффективными» действия российских войск в Чечне, а еще 22,5 % и вовсе расценили их как «равносильные поражению». В то же время «эффективной» назвали чеченскую военную операцию всего 2,5 % опрошенных [224] Использованы данные опроса российских военных ученых и экспертов, осуществленного военно-научным обществом «Безопасность Отечества» при клубе «Реалисты». .

Но при всеобщем осуждении федеральные власти с беспощадным упорством много месяцев продолжали бомбить мирные города и аулы, утюжить бронетехникой вайнахскую землю, обильно поливая ее кровью. Зачем?

Неужели по поговорке — сила есть…

Аналитики, рассматривая причины и истоки нынешней чеченской войны, зачастую выдвигали общеизвестные аргументы: борьба с сепаратизмом и преступностью. Реже упоминалось геополитическое расположение Чечни и почти не назывались экономические причины, такие, как разработка нефтяных месторождений, строительство нефтепровода от Каспийского моря до Новороссийска. Между тем серьезность этих факторов была ясна еще в 1991 г.

Экономист С. Колчин [225] Колчин С. Чем пахнет нефть? // Аргументы и факты. 1996. № 37. Сент. выдвинул предложение о том, что первая война в Чечне началась исключительно из-за того, что Россия не захотела терять богатый нефтью регион. Нефтяной фактор, безусловно, играл и продолжает играть важную роль в чеченских событиях, но все здесь отнюдь не так просто. Промышленные запасы нефти в Чечне составляют 50–60 млн т, а объем нефтедобычи, достигнув пика (9 млн т) в 1965 г., с тех пор неуклонно снижается. В довоенном 1994 г. было добыто лишь 1,2 млн т нефти (0,4 % общероссийской добычи). Примерно такая же картина была и в нефтепереработке.

Более существенна роль Чечни с точки зрения транспортировки нефти. Не секрет, что сейчас ведется активная борьба за выбор маршрута транспортировки азербайджанской нефти, которая получила новое развитие после саммита в Стамбуле в ноябре 1999 г. Здесь столкнулись интересы России, Грузии, Турции и других стран. Российский маршрут существенно дешевле, но проходит через регион конфликта. Многое говорит о том, что скрытая поддержка Турцией боевиков связана с желанием закрыть этот маршрут, переключив азербайджанскую нефть на транзит через Грузию и Турцию. Выигрыш обеих стран в этом случае оценивается в 1,5 млрд долл. в год.

В самом же хитросплетении проблем войны и нефти в Чечне немало темных пятен. Так и остался без ответа вопрос: почему уже при Дудаеве в Республику для переработки поступала российская нефть, хотя очевидно, что законная налоговая и в том числе таможенная дань обратно не поступала? С другой стороны, дудаевцы, неоднократно угрожавшие взорвать и сжечь скважины и нефтеперерабатывающие заводы в случае вторжения российских войск, на деле обошлись с ними достаточно бережно. Серьезные пожары на Грозненском нефтеперерабатывающем комплексе произошли лишь в феврале 1996 г. после налета боевиков на город.