Геннадий Есаков - Mens Rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки

Кроме того, принципиальное требование к базисной фелонии заключается в том, что она должна быть учинена именно намеренно (или, используя формулировки М.Р.С., с целью), поскольку из всех форм mens rea только намерение заслуживает наибольшего морального порицания, оправдывающего на уровне теоретических принципов, лежащих в основе тяжкого убийства по правилу о фелонии, вменение последовавшей в результате смерти человека как тяжкого убийства. Как следствие, фелония, содеянная с менее виновной (в иерархическом понимании) mens rea , не может стать (или, если говорить менее категорично, не должна бы в принципе становиться ) основой к применению рассматриваемой нормы.

Примером тому служит северокаролинская практика конца 1990-х гг., когда суды штата столкнулись с проблемой, можно ли фелонию нападения со смертоносным оружием с причинением серьёзного телесного вреда, совершённую в конкретном случае с виновной небрежностью (виновный, находясь в состоянии алкогольного опьянения и управляя автомобилем, столкнулся с другой машиной, причинив смерть двум пассажирам в последней и серьёзные увечья ещё нескольким лицам), рассматривать как базисную для целей осуждения за тяжкое убийство первой степени по правилу о фелонии. [1066]Верховный Суд Северной Каролины, отменяя приговор в отношении обвиняемого (для которого штат изначально добивался вынесения смертного приговора и который в итоге был приговорён к пожизненному лишению свободы без права освобождения под честное слово), указал, что, не зная случаев, когда бы фелония, совершённая небрежно, становилась базисной, он полагает невозможным применить доктрину тяжкого убийства по правилу о фелонии в таких обстоятельствах, тем более когда потенциально возможным наказанием вполне может стать смертная казнь: «… Реальное намерение причинить смерть может наличествовать либо же отсутствовать; тем не менее, реальное намерение совершить базисную фелонию требуется. Это означает не то, что обвиняемый должен намереваться нарушить закон, но, скорее, то, что он должен целенаправленно решиться заняться поведением, образующим уголовное правонарушение… Короче, обвиняемый должен целенаправленно решиться совершить базисное преступление для того, чтобы считаться ответственным за неправомерные смерти, случившиеся в ходе учинения преступления (курсив мой. – Г.Е. )… Она (т. е. виновная небрежность. – Г.Е.) не формирует основы в виде намерения для осуждения за тяжкое убийство первой степени». [1067]

Суммируя сказанное, можно отметить, что ведущим критерием в основе разрешения всех поставленных проблем должна служить идея углубления связи между морально упречным настроем ума совершающего фелонию и наказанием за тяжкое убийство.

Но если наказание в случае с тяжким убийством по правилу о фелонии может быть морально обоснованно , то возникает другой, не менее принципиальный вопрос: до каких пределов простирается такая обоснованность? Или, называя вещи своими именами, вправе ли общество – морально, легально – лишить жизни виновного за причинённую им, хотя бы и случайно, смерть другому человеку в ходе совершения иного опасного преступления? Есть ли здесь необходимая связь между моральной упречностью и налагаемым смертной казнью стигматом морального осуждения, т. е. пересекает ли то или иное поведение некую грань, за которой лежит морально оправданное в глазах сообщества отобрание жизни обвиняемого?

В приближении к ответу на поставленный единый в своих вариациях вопрос обратимся к практике Верховного Суда Соединённых Штатов, который за последние двадцать с небольшим лет по меньшей мере трижды сталкивался с этой проблемой.

В 1982 г. им было рассмотрено дело Э. Энмунда, приговорённого во Флориде к смертной казни по двум пунктам тяжкого убийства первого степени. [1068]Будучи соучастником вооружённого грабежа, Э. Энмунд находился в машине в нескольких десятках метров от места совершения преступления, в то время как два его компаньона в ходе неожиданно возникшего сопротивления двух престарелых потерпевших застрелили обоих. [1069]Верховный Суд Флориды, подтверждая приговор, счёл, что отсутствие намерения на убийство у Э. Энмунда отнюдь не препятствует, как утверждал последний, вынесению ему смертного приговора за отсутствием «связывающих легальных прецедентов», подтверждающих данный довод осуждённого [1070].

Верховный Суд Соединённых Штатов отменил смертный приговор, прибегнув в обоснование своей позиции к двум доводам, основанным на приложении единственно возможных целей смертной казни – превенции и возмездия – к данному делу. В силу первого из них, вынесение смертного приговора в ситуации, подобной той, в которой оказался Э. Энмунд, не принимавший непосредственного участия в акте убийства и не имевший намерения отнять жизнь у другого человека, не имеет сопоставимого вклада в достижение цели превенции. [1071]Как представляется, излишне заострять внимание на этом весьма сомнительном постулате, поскольку в приложении к тяжкому убийству по правилу о фелонии аргументируема в аспекте цели превенции и прямо противоположная позиция, подтверждением чему служат рассмотренные ранее теория непосредственной причины и агентская теория.

Более значимым видится второй довод, предложенный судом и сводящийся к отсутствию такого оправдания смертной казни, как возмездие. Анализируя эту цель смертной казни, суд пришёл к выводу, что её достижение в данном случае «зависит от степени виновности Энмунда, т. е. от того, каковы были намерения, ожидания и действия Энмунда». [1072]Поскольку же вероятность убийства в ходе совершения грабежа не столь велика, чтобы лицо, каким-нибудь образом соучаствовавшее в совершении последнего, «разделило упрёк за убийство», [1073]то, как следствие, «для целей применения смертной казни уголовная виновность Энмунда должна быть ограничена его участием в грабеже, а его наказание должно быть подогнано к его личной ответственности и моральной виновности» [1074]. В такой ситуации, продолжил суд, «предание Энмунда смерти как месть за два убийства, которые он не совершал и не намеревался совершить или причинить, не имеет сопоставимого вклада в цель возмездия, гарантирующую то, что преступник получил справедливо заслуженное им». [1075]

Оставшиеся при особом мнении судьи в лице судьи С.Д. О’Коннор сформулировали прямо противоположную позицию, сочтя, что, поскольку наказание должно соизмеряться с «причинённым вредом и упречностью обвиняемого», [1076]а Э. Энмунд, в конечном счёте, легально ответственен за оба убийства и порицаем за имевшуюся у него mens rea – «намерение совершить вооружённый грабёж, соединённое со знанием о том, что вооружённым грабежам присущ непосредственный риск смерти» [1077], – постольку «смертная казнь не является диспропорциональным наказанием за преступление тяжкого убийства по правилу о фелонии, даже если обвиняемый реально не убивал и не намеревался убить… потерпевших». [1078]