Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

В связи с этим «ахтунг-ахтунг»! На практике эксперты прибегают к уловкам подмены видов экспертиз, выходят за пределы своих полномочий, иными словами – произвольничают. Вот одно из таких ухищрений: Следак назначил суд. – мед. экспертизу трупа конкретному эксперту Бюро СМЭ и направил ему сам трупешник. Что делает эксперт? Он в рамках своей компетенции провёл вскрытие и некоторые исследования. А кроме того эксперт изъял от мертвяка образцы крови и органов, и направил эти препараты другим экспертам других специализаций. Те «другие» параллельно провели свои исследования: химическое, биологическое, гистологическое и др. По каждому такому исследованию были составлены отдельные Заключения и Акты, которые передали первому эксперту. Он эти результаты включил в свою исследовательскую часть, совокупно проанализировал, перенял выводы тех экспертов, представив их своим Заключением, которое и всучил следаку. Букет нарушений взамен погребального венка. Привлекая экспертов других специальность, пусть даже они и под одним Бюро крышуются, перво-эксперт фактически организовал и провёл комплексную экспертизу в отсутствие решения следователя об этом. Эксперт самостоятельно изъял и распорядился материалом, без мусорского решения фактически инициировал другие экспертизы. Выводы других экспертов были включены в канву основной работы. Кроме того, что они самостоятельно были заявлены в выводах, на них опиралась направленностью своей и часть основной работы. Эти выводы не могут тогда считаться выводами данного (основного) исследования и данного эксперта, и он за их достоверность не может отвечать, как и перепроверить такие данные не может.

Заключительная часть называется «Выводы эксперта» – это итоговый раздел. В своих выводах эксперт даёт ответы на поставленные перед ним вопросы по всем исследованиям, научным и практическим поискам. Выводы должны содержать ответы на все вопросы. В случае невозможности ответа, эксперт указывает на это с приведением причин. Существует общее правило: если обнаруживается невозможность дать ответ по какому-либо вопросу, то есть, если обнаружились причины и условия неспособности эксперта к эффективному исследованию, то эксперт возвращает постановление без исполнения. Но если такой неразрешимый (или вообще не относимый к компетенции эксперта) вопрос является единственным из множества других, но решаемых вполне результативно вопросов, то позволено исключение из правила – эксперту дозволяется провести частичную экспертизу. Хотя такой приём я считаю сомнительным в свете законности, не вижу в законе позволений на подобное и не нахожу прописных исключений.

Заметим, что если эксперт не ответил на какой-либо вопрос, то экспертиза должна считаться проведённой не в полном объёме. Так? Как отсутствие ответа должны расцениваться случаи, если ответ формально существует, но по смыслу он не согласуется с вопросом.

Как-то уже помянули по Презумпции невиновности общий запрет на использование предположений в обвинительных целях. Помянем вновь, сорок дней минуло. Как и любое иное доказательство сведения по выводам эксперта могут излагаться в предположительной форме. Научные предположения именуются гипотезой. Так вот, эксперт вправе высказываться гипотетически, но такого свойства высказывания не могут в дальнейшем применяться доказательствами против обвиняемого. А в целях защиты – вполне. Гипотезы сами по себе имеют защитное свойство уже тем, что плодят сомнения в обвинительных гнёздах. Выводы, как и исследовательскую часть, тебе необходимо тщательно сканировать на предмет наличия в них гипотез и версионных указок.

Эксперты – рыси хитрые, многожильные проводочки. Уберегаясь от прямых ответов на вопросы, они склонны использовать многоликие, неоднозначные формулировки, неустойчивую фразеологию и условные (обусловленные) мысли. Таким путём эксперты как бы оставляют пути для отступлений, в стиле: вы меня не так поняли; этим я хотел сказать иное. Дело в том, что экспертизы проводятся в основной своей массе на ранних стадиях расследования, а в последствии могут появиться опровержения выводам экспертизы. Что задевает самолюбие, пошатнёт профессионализм и квалифицированность, упрёки повлечёт в адрес исследователя. И эксперт знает, сучий потрох, что для уточнений и выяснений его вызовут «на ковёр» и допросят: чё за херню он наплёл. И тогда у него появится возможность уточнить свои прежние выводы, избрать более точную формулировочку, которая косвенно уже имеется в первоначальном заключении в затуманенном виде. Это, конечно, позволит ему остаться сухоньким в воде, безошибочным при любом раскладе, не закозлиться жертвенно.

Когда от эксперта ждут определённых ответов, как гречи небесной, а у него ответа такого нету, когда эксперт не в силах надежд оправдать мусорских, а авансы отрабатывать пристало, и нужно бы не рюхнуться мордой в грязь, пусть и рыльце давно в пуху, эксперт прибегнет к излюбленному и проверенному приёму – он пустит пыль в глаза. В качестве такой пылевой завесы как раз и используется предположительно – гипотетический формат изъяснений. Зачастую такого рода высказываниями выводы пронизаны обильно, бывают единичные случаи их использования, и вообще не бывает, чтобы предположений не имелось.

Сами предположения определяются наличием в предложениях мыльных словосочетаний, как то: может быть, скорее всего, можно считать, вероятно, возможно, не исключается и подобная этому словесная дрисня. Однако подобные ответы не всегда являются плодом собственных ухищрений экспертов. Сами постановочные вопросы от органов расследования и судов формулируются таким образом, что провоцируют неопределённые, двусмысленные ответы на них. Иногда, как мы знаем, и с предварительной подачи самих экспертов.

Обратимся к примерам:

1. Вопрос следака: Могли ли повреждения в области груди потерпевшего быть причинены представленным ножом?

Вывод эксперта: Перечисленные в пункте 2 ранения на теле потерпевшего могли быть причинены представленным ножом. (Вывод об орудии причинения не имеет категоричной формы. Из него не следует, сто именно представленным ножом причинены телесные повреждения. Они могли быть причинены этим ножом, а могли – не этим, и могли быть – любым другим, и не только ножом. «Могли» – это всего лишь возможности);

2. Вопрос следака: Мог ли В. на момент убийства осознавать фактический характер своих действий?

Вывод эксперта: Характер и последовательность действий В. на момент убийства дают возможность полагать, что он мог осознавать фактический характер своих действий. Поэтому В. следует считать вменяемым. (Этот В. мог осознавать, а мог и не осознавать. Эксперт здесь не указывает категорично, что В. осознавал, а такими «могунчиками» не выясняется однозначно вменяемость. Опят же, выводы ограничены обсуждением способностей, возможностей, но не устанавливают твёрдый факт и обстоятельства. Эксперт всего лишь полагает и считает, имея к тому свои возможности);