Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Судебная практика тяготеет к восприятию «документа» в широком смысле. Поэтому в качестве доказательства – «иного документа» используют любые информационные сведения, выраженные в письменном виде. Доказательственное внимание уделяют любому способу письма (буквы, цифры, все прочие знаки и символы) на любом носителе, сохраняющем эту писанину (электронные, бумажные, тканевые, прочие твёрдо-поверхностные тела).

Такое понимание, которым практически все ограничители допустимости вырубаются безусловно, выгодно стороне обвинения. И Суд на то благословляет. Как смиришься с этим, так по прихоти обвинителя в качестве «иных документов» против тебя будут использованы не только текстовые бумажки, но и этикетка от гондона, изображение с дисплея, надпись на крышке гроба, наколка «Всё пропью, баян оставлю» на шкуре кореша твоего. Думается, в каждом случае сомнений в принадлежности к Документу каких-либо странных и неочевидных материалов их такую природность и видовую принадлежность следует оспорить.

Только в соре рождается глистина.

Особенно, когда такие материалоносители на основании ст. 84.2 УПК пытаются отнести к «иным документам» за гранью прямо дозволенных кино-, фото-, видео-, аудионосчиков. Подобного «левака» во множестве обнаруживаем по материалам уг. дел. Не просто уяснить их доказательственный характер, так как, в отличие от тех же вещдоков, Закон не предписал по «иным документам» процедуру и решение о признании их таким видом доказательства.

Основными и обязательными условиями допустимости «иных документов» являются:

– прямое отношение содержащихся в них сведений к обстоятельствам уголовного дела (та же относимость);

– определимость источника – автора Документа;

– соблюдение требований УПК по собиранию и приобщению к материалам дела;

Относимость к подлежащим доказыванию обстоятельсвам может быть не только прямая, когда, например, на видео файле отраженна картинка самих преступных событий, но и косвенной. Косвенная информация сама по себе не раскрывает обстоятельство, но при сопоставлении с информацией из другого доказательства, то есть в совокупной оценке, позволяет сделать однозначные выводы, убеждает в наличии или отсутствии искомого обстоятельства. Так, из предсмертной записки усматривается только то, что Коля Боков (в миру – Колобок) крайне разочарован в жизни и не видит смысла в продолжении своей бытийности. Ну и что? Это только мыслительные заметки на память. Но в совокупности с другими доказательствами: полное запирание квартиры изнутри, характерные следы вертикального удушения на шее висельника, отсутствие следов внешнего насилия и другие приметы, – это подтверждает версию добровольного самолишения жизни, самоубийства (суицида). В данном случае письменное послание Колобка принимается «иным документом» – косвенными сведениями о событии и составе деяния.

Всякая прочая информация, не позволяющая установить обстоятельства, не имеющая отношения к предмету доказывания, влечёт исключение Документа, в том числе в случаях, когда содержание сведений своим значением «за уши» притягивается к делу, когда информация домысливается или вообще не содержит конструктивной мысли. Например, по делу об изнасиловании не имеют значения для установления обстоятельств самого преступления документальные сведения о состоянии банковского счёта обвиняемого. Если только сам обвиняемый в свою защиту не ссылается на такие данные, подтверждающие факт обналички тарифной суммы на оплату услуг проститутки – потерпевшей по делу, то есть о добровольности совокуплений и вымогательстве.

Заслуживают отдельного внимания всякого рода процессуальные решения. Эти решения по всем внешним признакам являются Документами (актами). Но все они, за исключением Приговоров и иных судебных решений, не могут использоваться в качестве доказательств для установления основных компонентных обстоятельств: события, причастности, виновности, преступности, вреде. Лишь в отдельных случаях такие решения применимы для установления данных о личности виновного, например, в качестве характеризующего материала, или о наличии смягчающих (отягчающих) обстоятельств, как например, о решении прокурора по «соглашению о сотрудничестве». Причина доказательственной недопустимости сведений по процесс. решениям в том, что сведения по ним исходят от лиц, связанных с производством по делу, имеющих процессуальный интерес в исходе дела, когда сами такие решения связаны с исполнением должностных властных полномочий участников процесса и могут быть обжалованы и пересмотрены вышестоящими инстанциями, когда эти решения не очевидны ввиду отсутствия у них качеств «свидетельства» по существу и порядку получения доказательств. Например, не могут приниматься в качестве доказательств о событии преступления – совершении грабежа сведения по Постановлению следака о возбуждении уг. дела по признакам совершения преступления по ст. 161 УК РФ; не будут иметь значения для установления причастности данные по ментовскому постановлению о контроле переговоров в квартире подозреваемого; нет доказательственной силы по вопросу виновности у постановления суда о назначении психиатрической экспертизы. Равным образом и отсутствие процессуальных решений как таковых не считается доказательством в пользу каких-либо фактов или обстоятельств обвинения. Процессуальные решения могут считаться доказательствами только по обстоятельствам законности конкретных процедур или самого наличия процессуальных действий. О ничтожности решений, как доказательств, об их несостоятельности в качестве «иных документов» умалчивается в Законах и разъяснениях. Это делается намеренно, чтоб заблудить овец, таких как мы с тобой. При этом, и невзирая на наличие преград, сторона обвинения и суды охотно применяют в доказывании проц. решения, перетасовывая их с другими видами доков в один винегрет и создавая мнимую совокупность. Зачастую, кроме таких документов-решений в обвинительных решениях не обнаруживается вообще каких-либо других «нормальных» доказательств, то есть этими «документами» полностью подменяют при доказывании отдельных обстоятельств не добытые качественные сведения.

Грустным исключением из этого правила являются только сведения по вступившим в законную силу Приговорам или иным судебным решениям резолютивного толка. Такой вариант в Законе обзывается буржуйским словом «преюдиция» (см. ст.90 УПК). Термин этот звучен, но коварен в своём значении. А означает он предрасположенную, заведомую доказательственную силищу всех фактов и обстоятельств, установленных в Приговорах и равных решениях. Сама норма об этом в УПК лукаво отведена в сторону от основного перечня видов доказательств. О Приговоре, как о доказательстве напрямую не говорится, но мусора подводят именно к такому смысловому пониманию этого положения.