Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Протокол составляется в ходе следственного действия или непосредственно после его завершения и на месте проведения сл. действия. Составление в режиме «после» действия, то есть с отсрочкой, и тем более в другом месте допускается правилами, но только при наличии объективных препятствий для соблюдения непосредственности с объяснением этих причин. Можно понять ситуации (хотя не очень хочется понимать), когда следак физически не может одновременно шарить одной ручонкой по телу и одежде трупа, и каждое из этих действий тут же фиксировать в протокол другой конечностью. Или когда по окончанию сл. действия на открытой местности грянул лихой шторм, а вечером сумеречным в помещении вырубило электроэнергетику, и «дежурные» факела скисли в запасниках. Но и в этих случаях полная достоверность утрачивается, так как все события будут воспроизводиться уже по памяти.

Как бы то ни было, непосредственно после завершения означает сразу, в течение ближайших минут после действия, но никак не спустя часы или дни. Все случаи переносов должны оговариваться. Как крайняя мера и если этому нет препятствий, действие должны повторить сызнова или полностью перенести на иное подходящее время или место. Вдруг, что во время работы следак (или другой важный и незаменимый участник) захворал – ну, радикулит сломал его или поносом изошёлся? С кем не бывает? Конечно, понос оправдает любой перенос действия и составление протокола даже через сутки, но при прежнем составе участников. Другое дело, если перед нами протокол, составленный, якобы в ходе следственного действия в лесном массиве окажется изготовленным в электронном виде с распечаткой. Ослу понятно, что не могла быть в чащобе использована оргтехника. Это верный признак изготовления документа «задним числом».

Применённые в ходе следственного действия технические средства указываются все без исключения и с пометками о цели их использования. Как правило следаки сообщают о всяких там фотоаппаратах да диктофонах, а вот данные об использованных компьютерах и принтерах, в помощью которых изготавливался сам документ, вносить забывают. Как-будто это оборудование не является тех. средствами, а стройный и печатный текст на выходе – результат собственноручной каллиграфии мусоров. Наименование тех. средств должно указываться достаточно подробно, чтобы в последствие их можно было идентифицировать. Это всё незряшные требования. Сопоставление данных о техсредствах позволяет выявить и случаи подлога, подделок, фальсификации документов и причины тех. искажений. Такое бывает, если возникает спор о законности и достоверности полученных доказательств, когда необходимо выявить нарушения. Здесь могут важны быть и другие подробности, допустим о марке красителя в принтере, о типе использованной бумаги и т. д.

Любые исправления, которые вносятся в текст Протокола, все редакционные изменения по ходу составления документа или после его подписания, сопровождаются оговорками о их верности и удостоверяются подписями участников на полях по месту самих коррекций. Не удостоверенные изменения вызывают сомнения в правильности и доброкачественности этих мен, в соответствие содержания Протокола в целом. Подозрительны подобные поправки без специальных объяснений: мало ли кто и зачем внёс подправочки. Это равно касается и печатного способа составления Протоколов. Следаки, обнаружив недочёты по тексту уже изготовленного документа, симпатизируют способу полной перепечатки текста путём изготовления нового Протокола. А с тем выходит, что изменений как бы не бывало. Ать, шалунишки. «Но позвольте, гады» – не сдержит возмущений наблюдатель, – «Единожды составленный документ с внесёнными в него подписями уже рождён, официально издан в процессе судопроизводства, и никто не вправе изничтожить таковой внепроцессуально». В крайности, в таких ситуациях, если очень чешется, первично составленный Протокол должен быть приложен к вновь изготовленному, природно являющемуся новым Протоколом. Те же изменения по неправильному тексту также могут быть внесены и путём внесения соответствующих уточнений в раздел «Замечания». Это может сделать и сам следак, Почему нет? Препятствия отсутствуют. Либо может быть составлено дополнение к Протоколу по тому же поводу.

Все сведения в Протоколе должны излагаться обычным, понятным языком. Применение специальных терминов, оборотов речи, а особенно заимствованных с чурбанских диалектов словечек, типа: гомеостаз, имманентно, пуберантный и прочих тявканий, допускается только в силу необходимой неизбежности, допустим, из-за отсутствия аналогов в русском языке или когда коренные сведения содержали такие пакости и само их наличие имеет значение для оценки обстоятельств. В силу своих научных, литературных, социальных и прочих качеств источник сведений или сам составитель документа могут быть склонны к своеобразным изъяснениям. Ну да, попадётся, например, свидетель, кто заявит, что он, бля поэт, и он нам скажет рифмой; другой, видите ли «по фене ботает»; следак окажется сторонником трагедийного жанра: «… на месте вакханалии нелюдей зримы кровавые месива тел нагих мужей…»; криминалист возжелает использовать узкотехнические рыки. Всякие такие, особенно иноязычные высказывания требуют перевода на современный, русский и общедоступный язык. С тем расчётом, чтобы последующим исследователям этих же сведений были понятны они без дополнительных пояснений. Естественно это всё осуществимо лишь при соответствующих консультациях и разъяснениях от самих источников информации. Иначе смысл той информации может быть искажён или утрачен.

Протоколы судебных действий (они же – Протоколы судебных заседаний), как доказательства, из-за своих особенностей выделены в УПК. Такой вид Протоколов ощутимо отличается от Протоколов, плодимых мусорами на стадии предварительного следствия. Если так наименованную разновидность Протоколов считать Протоколами судебных заседаний (сокращённо – ПСЗ), то основные характеристики ПСЗ по форме, содержанию, порядку составления и издания с достаточной подробностью изложены правилами статей 245, 259 и 260 УПК РФ. Но странное дело, уже в разделе УПК о видах доказательств используются разные наименования судебного Протокола. В статье 74.2.5. указывается, что в качестве доказательств допускаются Протоколы судебных действий. А в последующих статьях того же УПК, где раскрывается суть всех видов доказательств, указанный тип Протоколов (Протоколы судебных действий) больше не упоминается, доказательством же обсуждается всегда ПСЗ (смотри ст. 83 и другие). Исходя из наименований можно считать, что речь идёт о разных видах и подвидах Протоколов, равнозначность и тождественность которых в Законе не оговорена. Тогда что же, следуя жёсткому формализму, в русле мусорских приёмчиков, возможно утверждать, что такое доказательство, как ПСЗ вообще не является допустимым доказательством в рамках законодательных допущений статьи 74.2 УПК. Разве нет? И по свойствам ПСЗ отличаться должен от Протоколов судебных действий, так как в первом фиксируют не только судебные действия, но и судебные решения, а ещё и судебные бездействия. Таким образом ПСЗ может включать в себя ПСД, но не наоборот. Я, по правде, ещё нигде не встречал обсуждений этих противоречий. Судебная практика, судя по всему, тихонечко следует пониманию равности существа этих Протоколов. Будем и мы исходить из такого же восприятия. До поры до времени. А то запутаемся на хрен.